Рамаяна

Вальмики

Пусть этот порочный негодяй забудет тонкие наставления писаний, переданные мудрыми гуру, и извратит их смысл! Пусть тот, кто пожелал этого изгнания, никогда не увидит этого широкоплечего царевича, сияющего как солнце или луна, восседающего на троне! Пусть тот, кто безжалостно настоял на его изгнании, страдает так же, как и человек, без пользы принявший молоко, рис и рыбу, или не испытывающий почтения к своим гуру! Пусть он страдает, как человек, пинающий корову, осуждающий своего гуру и оскорбляющий друзей!

Пусть это злобное созданье разгласит хранимую тайну! Пусть он не узнает служения, оказанного ему и останется неблагодарным; пусть он останется без поддержки, без стыда, пусть друзья

презирают его. Пусть родные, сыновья, рабы и слуги прогонят его из собственного дома, пусть он ест сладости, не делясь с остальными. Пусть он не найдет супруги из той же касты, пусть он умрет без потомства, не исполнив своих религиозных обязанностей! Пусть он живет, не видя своих наследников, пусть будет несчастен в своем союзе, пусть дни его будут короткими! Пусть на него ляжет вина за убийство царя, женщины, ребенка или старика, пусть он страдает от позора бегства своих слуг! В следующих рождениях пусть он страдает от таких же дурных черт, как и тот, кто торгует лаком, мясом, медом, медью и ядом, ради пропитания своей семьи! Пусть враги его убьют, когда он будет бежать в разгаре сражения. Пусть этот грешник блуждает по свету с деревянной чашей в руках, в холстине, прося милостыню, подобно безумцу.

Пусть получит он вино, женщин и азартные игры, пусть одолеют его страсть и гнев! Пусть справедливость не найдет себе места в душе того, кто посоветовал изгнать Раму, пусть он развивает семейственность с теми, кто не заслуживает ее! Пусть воры унесут все его богатства и собственность! Пусть падет на его грех того, кто спит на рассвете и в сумерки! Пусть его обвинят в поджоге, непочтении к постели гуру и предательстве друга! Пусть такой человек не покориться богам, питриям и своим отцу и матери! Пусть он будет изгнан из общества добродетельных людей, не слышит их добрых имен и праведных деяний! Пусть тот, кто посоветовал изгнать длиннорукого и широкоплечего царевича, перестанет выражать почтение своей матери и будет обречен на праздность и лень! Пусть он, имея бесчисленных родственников, останется без средств, подорванный лихорадкой и болезнью и живет в постоянных страданиях! Пусть ляжет на него грех тех, кто обманул надежды страждущих, в своей нищете поднимающих глаза свои и молящих о помощи!

Пусть потворствует он всем видам обмана, будет хитрым, подлым, вероломным и живет в страхе перед законной властью! Пусть обвинит его благочестивая и преданная супруга, приблизившись к нему в расцвете своей красоты. Пусть ляжет на него проклятие брахмана, добровольно лишившегося потомства!

Пусть вина того, кто извратив свой ум, не оказал почтения брахману и обманул корову, кормящую своего маленького теленка, ляжет на того, кто посоветовал изгнать царевича! Пусть он, пренебрегая собственной женой, ухаживает за женой другого и в своем безрассудстве преступит закон! Пусть преступление того, кто осквернил колодец или подложил яд другому, ляжет на него! Пусть ляжет на него грех, того, кто имя воду, не дал ее истомленному жаждой! Пусть грех того, кто судит две религиозные дискутирующие стороны, выражая пристрастие к одной из них, ляжет на негодяя, посоветовавшего изгнать лотосоокого Раму!

Несчастный царевич, пытаясь утешить Каушалью, лишившуюся супруга и сына, припал к ее стопам. И тогда царица сказала Бхарате, изрекшему те страшные проклятия, обезумевшему от горя:

— О сын мой, страдания мои увеличиваются, когда я вижу тебя лежащим здесь, сердце огорчено твоими проклятиями! По милости небес душа твоя, полная благородства, не отступит от своего долга! О дитя мое, справедливость приведет тебя в благословенную обитель!

С этими словами она посадила Бхарату, преданного брату, к себе на колени и обняла его могучерукого, давая волю своему горю.

Скорбя,

великодушный царевич, обезумев от страданий, чувствовал себя на грани обморока. Заикаясь, он произнес несколько несвязных слов. Все время вздыхая, вне себя, он лежал на полу, в горе не замечая, как проходит ночь.

Глава 76. Погребальные церемонии царя Дашаратхи

Бхарата, сын Кайкейи пребывал в горе, когда к нему обратился Васиштха, самый красноречивый из аскетов:

— Довольно предаваться скорби; будь счастлив, о царевич великой славы, пришло тебе время совершить торжественные ритуалы погребения царя!

Бхарата, зная свой долг, низко поклонился и стал готовиться к обряду.

Он извлек тело царя Дашаратхи с золотистым лицом из земли, где оно лежало в масле и казалось спящим, поместил его на великолепное ложе, украшенное всеми видами драгоценных камней и, преисполненный горя, сказал отцу:

— О великий царь, что ты сделал, накануне моего возвращения, изгнав добродетельного Раму и доблестного Лакшману? Куда ты ушел, о великий монарх, покинув своих подданных, скорбящих в разлуке с Рамой, львом среди людей благословенной судьбы? Кто обеспечит безопасность и мир твоих подданных в этом городе, когда ты удалился на небеса, а Рама ушел в лес, о дорогой отец? Земля овдовела, о царь; она утратила свое сияние; город кажется ночью без луны.

Видя терзания Бхараты, к нему обратился Васиштха, великий муни:

— О доблестный царевич, без промедления и ропота, соверши положенные погребальные обряды по ушедшему царю!

— Быть тому! — отвечал Бхарата и, послушный воле Васиштхи, тут же созвал со всех сторон священнослужителей с их помощниками и мудрецов.

За пределами агньягары священнослужители и их слуги согласно ритуалу развели огонь для того индры среди людей. Затем слуги, положив тело царя на носилки, с удрученными лицами, плача, вынесли его; люди, разбрасывая золото, серебро и одежды всех видов шли перед царем, тогда как другие собирали сандал, сладкий алоэ и различные ароматные травы, а также груды деревьев шаралы, ведадару и падмака, чтобы устроить погребальный костер. Приблизившись туда, где лежал царь, ритвиджи предложили сандал, стебли водяной лилии, сладкие корни и благовония и, вылив в огонь масло, начали читать молчаливые молитвы; после этого певцы стали читать Сама-веду, как это указывают писания.

Женщины из дворцовых покоев покинули город в паланкинах и на колесницах согласно занимаемому положению, сопровождаемые престарелыми стражниками; священники, окружавшие царский погребальный костер, велели им идти слева от себя, и женщины, охваченные горем, шли вслед за Каушальей.

Лишь только они сошли со своих колесниц на берега реки Сараю, раздались их душераздирающие крики.

Совершив водный ритуал, жены монарха, а также советники и священнослужители вместе с Бхаратой вернулись в город, глаза их тонули в слезах. В течение десяти последующих дней глубокого траура они спали на земле.

Глава 77. Горе Бхараты и Шатругхны

Спустя десять дней царевич, превозмогая горе, приготовился к дальнейшим церемониям и раздал брахманам золото, драгоценности, лущеный рис, бесчисленные стада коз, серебро, коров, слуг и служанок, колесницы и просторные дома. На тринадцатый день на рассвете длиннорукий воин Бхарата, разбитый горем, излил свою скорбь и, представ на очистительной церемонии у погребального костра, голосом полным печали, сказал:

— О отец мой, изгнав Раму в лес, которого всегда считал моим спутником, сам ты покинул меня, оставив без поддержки! Куда ты ушел, о дорогой отец, о мой царь, покинув Каушалью? Она осталась без защитника, потому что ее опорой был Рама!