Ранчо "Счастливое сердце"
Шрифт:
Тогда я была влюблена в Сайласа. Я согласилась встречаться с Уэсом только потому, что Сайлас казался таким далеким от моей лиги. Уэс был красив, а я была так молода, мне тогда было всего четырнадцать, поэтому, конечно, я сказала «да», когда Уэс пригласил меня на свидание. Мне никогда не приходило в голову, что нежность Сайласа была вызвана тем, что он видел во мне нечто большее, чем просто младшую сестру своего друга.
— Когда ты завел Куража?
— Около шести лет назад. Сразу после того, как я вернулся домой из армии.
— И ты назвал его
— Просто потому, что тебя здесь не было, это не значит, что тебя здесь не было. — Он сунул руку в воду, вытащил мою сырую руку и прижал к своему сердцу.
Мое сердце было так переполнено любовью, что единственное, что я могла сказать, было:
— Я люблю тебя, Сайлас.
— Я тоже люблю тебя, Лис.
Я еще больше расслабилась в ванне, но продолжала держать руку на груди Сайласа. С каждым ударом его сердца моя боль таяла.
Глава 21
Три дня спустя я проводила приятный пятничный день со своей мамой занимаясь шопингом. Она спросила, не отвезу ли я ее в центр города посмотреть праздничные украшения. Вся Мэйн-стрит была выкрашена в красный, белый и синий цвета в честь завтрашнего празднования Дня памяти21.
Прежде чем забрать маму, я заехала к себе домой и застала Хлою за лихорадочной уборкой. Когда я сказала ей, что в этом нет необходимости, она отказалась слушать. Ее руки в перчатках просто продолжали оттирать, когда она заявила, что уборка была необходимой отдушиной.
Хлоя была такой возбужденной и злой, какой я ее никогда не видела. Если Деррик действительно нашел ее укрытие, да поможет ему Бог. Она без конца разглагольствовала о том, что хотела бы сделать с его мужскими частями тела, когда в следующий раз увидит своего будущего бывшего мужа.
— Как насчет этого? — спросила мама, вырывая меня из моих мыслей. Она держала в руках лазурную тунику без рукавов.
— Определенно. Подойдет к твоим глазам.
— О, не для меня. Я имела в виду для тебя. Я не часто выхожу из дома ради чего-то такого приятного.
— Знаешь, если бы ты переехала ко мне, ты была бы намного ближе к центру города. Ты могла бы приходить сюда, когда захочешь, и тогда у тебя был бы шанс надеть эту красивую рубашку.
— Нет, нет, — сказала она. — Мы уже говорили об этом. Я не собираюсь переезжать.
Я сложила пару джинсов и положила их обратно на стол.
— Почему, мам? Я не понимаю, почему ты так настаиваешь на том, чтобы остаться в том старом трейлере.
— Просто я так хочу. Пожалуйста, перестань просить меня переехать. Ты становишься такой же надоедливой, как Джесс.
— Тогда объясни это мне. Если ты хочешь, чтобы я перестала спрашивать, ты должна помочь мне понять свою привязанность к месту, которое разваливается вокруг тебя.
Она протянула мне синюю блузку.
— Ты должна купить ее.
— Мама, пожалуйста?
Она вздохнула и прислонилась бедром к столу с джинсами.
— У меня было не так уж много, когда мы с твоим отцом поженились, но мы были счастливы.
Я тихо стояла и слушала. Мама редко рассказывала о своем времяпрепровождении с моим отцом, и я не хотела останавливать ее до того, как она закончит.
— Мои родители оба умерли, когда ты была маленькой, и они оставили мне небольшую сумму. Я использовала ее вместе с тем, что мне удалось сэкономить из моей собственной зарплаты, чтобы купить наш трейлер, когда мы переехали сюда. Этот старый дом — единственное, что я смогу оставить тебе и Джессу. — Слезы наполнили ее глаза, когда она посмотрела в пол. — Я не была хорошей матерью, но, по крайней мере, у тебя было место, которое ты могла назвать домом.
У меня самой навернулись слезы. Как она могла так плохо думать о себе как о матери? У нее были свои трудности, и я бы не сказала, что после ухода моего отца все было легко. Но она дала нам гораздо больше, чем приписывала себе.
— Мама. — Я коснулась ее плеча. — Ты была хорошей матерью. Ты научила нас любить и доверять. Как ценить то, что у нас было. И как стоять на своих собственных ногах.
Она покачала головой и заговорила в пол.
— Нет, я не была.
— Ты посмотришь на меня? — Она вытерла глаза, прежде чем поднять их. — Я люблю тебя, мама. В мире нет никого другого, кого я хотела бы видеть своей матерью.
Ее грустная улыбка и похлопывание по руке были ее способом закончить нашу дискуссию. Она мне не поверила, но это было нормально. Я бы каждый день напоминала ей, что она особенная, пока она бы этого не поняла.
— Я оставлю серьезный разговор. Возвращаемся к веселью.
— Спасибо.
Прежде чем она смогла отвернуться от меня, я притянула ее в крепкие объятия.
— И я покупаю тебе эту рубашку.
Она рассмеялась и согласилась. Мы еще немного походили по магазинам, и вместе с ее рубашкой я купила себе несколько пар джинсов. Я узнала, что работа на ранчо дается нелегко. Расплатившись и помахав на прощание владельцу магазина, я встретила маму у витрины бутика.
— Готова идти? Может быть, мы могли бы выпить кофе. Мне бы не помешало немного кофеина.
Она не ответила, просто продолжала смотреть в окно на Мэйн-стрит.
— Мама? — Я позвала снова, но она не пошевелилась.
Черт возьми. Я надеялась, что лекарство, которое она принимала, предотвратит эти моменты, и, похоже, оно помогло. Только не сегодня.
— Мама? — Я легонько потрясла ее за плечо.
Ладно, странно.
Это было по-другому. Она моргала и, казалось, слышала меня. Это было совсем не похоже на ее обычные эпизоды. Это было похоже на то, что она игнорировала меня.