Ранчо у моста Лиан
Шрифт:
— Если бы ваше предположение было верно, как вы полагаете, имел ли бы я при себе этот нож? — Разве это похоже на меня, чтобы я дался кому в руки, пока не могу защищаться. — Нет, конечно, я был бы ранен, одежда на мне была бы порвана в борьбе, и вместо того, чтобы плыть вверх, против течения, что я исполнил с большим трудом я, конечно, поплыл бы вниз, — если допустить, что мои враги не догадались связать меня, бросая в реку.
— Все это так, но вместе с тем как-то невероятно!
— Carai! Этакий Фома не верный! — смеясь заметил молодой человек, — если хотите, я расскажу в двух словах все дело.
— Вы
— Ну, а аллигаторы?
— Они не замедлили подоспеть. Их было двое, но я поджидал их и, как только они достаточно приблизились ко мне, нырнул и, поднявшись как раз под одним из них, распорол ему брюхо своим ножом, затем поступил точно также с другим. Так я управился с пятерыми, одинаково удачно! Ну, а остальные, видя, вероятно, что со мной не совсем удобно иметь дело, оставили меня в покое. Да вот, смотрите вон один из них выполз околевать на берегу!
— И в самом деле! — воскликнул старик, поглядев в том направлении, куда ему указывал дон Торрибио, — я отвезу его на своей телеге домой! Ведь, мясо аллигатора чрезвычайно вкусно!
— Знаю!
— Послушай, мучачо, пойдем со мной в мою хижину, жена мастерски изжарит нам по хорошему ломтю!
— Благодарю, я бы охотно последовал вашему приглашению, но теперь это невозможно, так как я не желаю потерять своего коня и оружие, которое оставил в том месте, откуда пошел купаться.
— Да, правда, я об этом и не подумал! Что же ты теперь намерен делать?
— Отдохнув немного, я снова переплыву реку и отыщу свою лошадь и оружие.
— Хм, парень, ведь, это, право, значит испытывать долготерпение Бога! Ну, да уж если ты решил, так тебя ведь, не отговоришь! Так отдыхай, а я пока займусь распластыванием аллигатора. Но ты заходи вечерком в мой jacal: мы будем ждать тебя к ужину!
— Ладно, буду непременно, сеньор Педрозо!
Мужчины простились, — дон Торрибио, свернувшись улегся на траве и тотчас же заснул под сенью развесистого дерева, так как солнце уже взошло и стало жарко.
Дон Хуан Педрозо, разрубив топором гигантского аллигатора, взвалил его на свою телегу и поехал своей дорогой, предварительно повторив еще раз свое приглашение молодому человеку, но тот крепко спал и ничего не слышал.
Аллигаторы задали таки ему работы, так что он утомился не на шутку. Эти громадные земноводные, живущие в реках и лагунах до крайности опасны и свирепы. На человека они тоже иногда нападают, если он даже не в воде.
Дон Торрибио спал уже часа три, когда его разбудил конский топот, раздавшийся
Одним прыжком дон Торрибио очутился на ногах и, ответив безмолвным наклонением головы на такой же молчаливый поклон дона Рафаэля, сложил руки на груди и ждал объяснения.
Молодые люди были почти одних лет; дон Рафаэль был красивый, статный юноша с прямым, открытым взглядом глубоких черных глаз, под природной грацией и изяществом его форм, очевидно, скрывалась недюжинная сила.
— Уже с самого рассвета я ищу вас по всюду, дон Торрибио! — сказал самым дружественным тоном новоприбывший, — я очень беспокоился о вас и рад, что вижу вас бодрым и здоровым!
— Очень благодарен, сеньор дон Рафаэль! Мне удалось на этот раз благодаря вам и вашему брату уйти от верной смерти и я этого никогда не забуду! — Но могу я узнать, почему вы так старательно разыскивали меня теперь?
— Да. конечно, — ответил молодой человек, немного смущенный официальным тоном своего собеседника, — как я уже сказал вам, я беспокоился о вас, не зная, живы ли вы еще, и затем, вы оставили в наших руках ваше сарапе и ваше сомбреро, которую я хочу вам возвратить. Кроме того, бродя около моста Лиан мой брат случайно нашел вашу лошадь, — это прекраснейшее, благородное животное, — и я думал, что вы будете весьма рады вновь увидеть его, я и привел его вам, как видите!
— О, благодарю! Благодарю вас, дон Рафаэль! — воскликнул дон Торрибио взволнованным голосом, — простите мне мою холодность в первый момент: я сам не знаю, какие глупые мысли пришли мне на ум при виде вас; я, как видно, находился еще под впечатлением событий этой ночи! Простите еще раз, я вижу, вы и ваш брат добры и великодушны, и я, право, не знаю, чем и когда я смогу отблагодарить вас, но надеюсь, что Господь поможет мне в этом и когда-нибудь мне представиться случай оказать вам услугу!
— Простите, я не кончил, — сказал улыбаясь дон Рафаэль, — во время нашей борьбы я разбил ваше ружье, а огнестрельное оружие здесь редко и дорого особенно теперь, когда даже за деньги трудно получить ружье. Мне известно, что у нас здесь в лесу охотник, а вы ведь, насколько мне известно, охотник, положительно должен пропасть с голода, если у него нет ружья.
— Да, это правда, и я слишком беден, чтобы иметь возможность приобрести другое раньше нескольких месяцев. Но вы могли меня убить, если бы захотели, а предпочли только обезоружить меня, да к тому же я сознаюсь, что заслужил этот жестокий урок… Но не будем более говорить об этом!
— Нет, напротив, поговорим еще немного.
— Как угодно, но к чему? — с печальной улыбкой сказал он.
— Не думайте, пожалуйста дон Торрибио, что я настаиваю на этом разговоре с намерением растравить еще более чувство сожаления, вызванное в вас этой потерей — о, нет!
— Не оправдывайтесь, — перебил дон Торрибио, — за эти несколько часов я успел узнать вас настолько, что повторяю, считаю вас не только моим спасителем, но еще кроме того человеком с благородным сердцем и высокой душой!