Ранчо

Стил Даниэла

– Если бы ты пошла другим путем, для многих это стало бы огромной потерей, – искренне заметил он. Как лечащий врач она действительно творила чудеса. Он знал о гибели ее друга, но от других людей. Пока Зоя рассказывала, он наблюдал за ней. Она выглядела грустной, но не убитой горем, и он чувствовал, что она пережила потерю, хотя с тех пор так и не нашла никого, кто сумел бы ее восполнить.

– До СПИДа меня увлекал диабет у малолетних. По-своему это тоже беда, ничуть не меньшая СПИДа, просто на него не так обращают внимание.

– Мне это тоже интересно. Только я все равно что стервятник: люблю наведаться к другим врачам, там и здесь урвать сведения, решить кое-какие проблемы, сделать то, что по силам, и продолжить

полет. Наверное, это безответственность, но мне никогда не хотелось иметь собственную практику. Сплошная писанина и возня, не имеющая отношения к медицине и больным. Мне нравится конкретная работа. Не люблю терять время на контракты, страховки, собственность, политику, в которую вовлечены остальные врачи. Возможно, я так и не повзрослел. Все жду, когда наступит день и я смогу примкнуть к группе врачей, начать с ними работать, но этого почему-то не происходит. Большинство коллег производит на меня отталкивающее впечатление, и я готов разве что их подменять, как тебя. В этом случае мне достается только хорошее, а плохого удается избегать.

Его исповедь вызвала у нее улыбку. Его рассуждения походили на жалобы врачей из отделений неотложной помощи: им тоже хочется лечить, а не возиться с бумажками. Но ей этот путь был заказан: так у нее не появилась бы своя клиника.

– Ты напоминаешь мне одинокого всадника, прячущего лицо под маской. Мои больные тебя любят, ты отличный врач. Не стану тебя осуждать за нежелание заниматься всякой ерундой. Мне самой не хватает партнеров, отсюда такая загруженность. Но с другой стороны, я тоже не хочу головной боли, споров, мелочной ревности и прочих проблем. Как ни ужасно это звучит, смерть Адама позволила создать именно такую клинику, какую мне хотелось. Но я до сих пор мучаюсь от отсутствия помощи. Она есть, но только от случая к случаю... – поправилась она с улыбкой, имея в виду его.

Сэму не терпелось узнать, что означает для нее связь с Диком Франклином, но он не решался спросить.

– Ты собиралась за Адама замуж, прежде чем он заболел? – Все, что касалось ее, было ему интересно: она сама, ребенок, которого Зоя удочерила, причины, по которым она так поступила, почему ее устраивает одиночество. Эта женщина его заинтриговала.

– Собственно, нет. Это могло бы произойти, но мы не говорили об этом. Он уже был женат и имел детей. А я слишком увлеклась созданием собственной практики. У меня были два врача-партнера, но потом я от них ушла. Брак никогда меня не привлекал, как и длительная связь. Мы часто виделись, были близки, но не жили вместе, пока он не оказался на пороге смерти. Тогда я на три месяца прервала работу, чтобы за ним ухаживать. Вот такая грустная история.

Судя по ее виду, она сумела примириться со случившимся. Речь ее звучала серьезно, но не скорбно. Со времени смерти любимого утекло много воды. Иногда она встречалась с его детьми, но близости между ними не было. Только после появления Джейд она наконец поняла, какая это радость – иметь детей. Сэм просил подробнее рассказать о малышке. Матери Джейд было девятнадцать лет, мужа у нее не было, желания воспитывать ребенка – тоже. Узнав, что ребенок родился от азиата, семья отказала ей в приюте.

– Это – величайшее событие в моей жизни, – призналась Зоя, после чего перевела разговор на него. – А ты? – Она знала, что, работая в Чикаго, он был короткое время женат. – Что стало с твоим браком? – Во время резидентуры они потеряли друг друга из виду. В Сан-Франциско Сэм приехал уже разведенным и предпочитал об этом не говорить, тем более что им с Зоей нечасто доводилось вести такие откровенные беседы, как сейчас.

– Женитьба длилась два отвратительных года – столько же, сколько резидентура, – ответил он, погружаясь в воспоминания. – Бедняжка, она меня почти не видела! Сама знаешь, как это бывает. Ей это не могло нравиться. Она поклялась, что никогда больше не свяжется с врачом. Но что поделать –

генетическая предрасположенность! Ее отец – известный хирург в Гросс-Пойнте, брат – спортивный врач в Чикаго, а после меня она вышла замуж за пластического хирурга. Она родила троих детей, живет в Милуоки и, кажется, вполне счастлива. Я не видел ее уже много лет. Приехав в Калифорнию, познакомился с одной женщиной и прожил с ней не один год, но ни я, ни она не проявляли интереса к браку. У обоих за плечами неудачный опыт, и оба не были готовы его повторить. Честно говоря, ты чем-то на нее похожа. Она тоже святая, как ты. Ей всегда хотелось совершить что-нибудь незаурядное, и она подбивала меня. И в конце концов своего добилась – стала медицинской сестрой в лепрозории в Ботсване. – Зоя кое-что слыхала об этой героине, еще до того, как Сэм стал ей помогать. Встретиться с ней Зое не довелось. – Но я за ней не последовал.

– Вот это да! Серьезный поступок! – Зоя восхищенно посмотрела на него. История вызвала у нее неподдельный интерес. – Неужели она не смогла тебя уговорить к ней присоединиться? – Зоя усматривала в этом соблазн, но Сэм явно придерживался иного мнения. Он в ужасе затряс головой.

– Еще чего! – И усмехнулся. – Я очень ее любил, зато ненавидел и ненавижу змей и паразитов. Я никогда не был бойскаутом и отношусь к походной жизни и к спальным мешкам как к изобретениям инквизиции. Я не создан для служения человечеству посреди джунглей. Мне подавай удобную постель, вкусную еду, уютный ресторан, бокал вина. Самая дикая чащоба, какую я когда-либо видел, – это парк Голден-гейт. Рэйчел приезжает сюда раз в год. Я по-прежнему люблю ее, но мы теперь только друзья. Она живет с директором лепрозория, у них ребенок; Она обожает Африку и твердит, что я многое потерял.

– Что не имеешь детей или что живешь здесь? – спросила Зоя со смехом. Рассказ Сэма ее увлек.

– То и другое. Она говорит, что никогда не расстанется с Африкой. Я бы не был так категоричен: мало ли что выкинут тамошние политики! В общем, все это не для меня. Она очень славная и достойна восхищения. Она уехала пять лет назад. Время бежит слишком быстро. Мне уже сорок шесть. Наверное, я просто забыл жениться.

– Я тоже! – подхватила она со смехом. – Раньше мне не давали об этом забыть родители, но теперь они умерли, и меня больше некому теребить, – Главное – она теперь знала, что уже не выйдет замуж.

Сэм, поведав о своей жизни, осмелел:

– А доктор Франклин? – Как он ни боялся задать ей этот вопрос, любопытство пересилило. Она определенно не пыталась подманивать мужчин, и ему хотелось узнать, почему: из-за доктора Франклина или кого-то еще, ему незнакомого? Трудно поверить, чтобы такая женщина, как Зоя, зациклилась только на работе и ребенке.

– При чем тут Дик? – искренне удивилась Зоя. – Мы хорошие друзья, и только. Он интересный человек.

Сэм не желал довольствоваться этим и искал в ее глазах более искреннего ответа.

– А ты не очень откровенна.

– Что вам, собственно, хочется выведать, доктор Уорнер? Серьезна ли эта связь? Нет. Если на то пошло, я уже перестала с ним встречаться. Больше ни с кем не встречаюсь и не собираюсь менять свои установки.

Решительность, с которой она произнесла эти слова, показалась ему удивительной. Пока что он не разобрался, где зарыта собака, но решил поднажать:

– Собираешься в монастырь? Или настолько ценишь свободу?

Она усмехнулась. Это новый для нее поворот. Ей следовало многое почерпнуть у пациентов. Как поступают в подобных случаях они? Что говорят? Она знала, что многие заранее предупреждают потенциальных партнеров, что больны СПИДом, но лично у нее не поворачивался язык сказать об этом. Ей просто хотелось одиночества, спокойной жизни с Джейд. Если бы в момент, когда это произошло, у нее кто-то был, ситуация стала бы иной, но раз никого не оказалось, она не собиралась распахивать двери.