Рандеву и другие рассказы (сборник)
Шрифт:
– Убого, но куда деваться? – сказал он с деланым смешком. – Пойдем куда-нибудь перекусим.
Они поужинали в ресторанчике на бульваре Монпарнас. Девушке есть не хотелось, она поковыряла в тарелке, потом со вздохом ее отодвинула.
– Послушай, тебе нужно подкрепиться, – заговорил мужчина. – В поезде ты почти ни к чему не притронулась. Что с тобой? Неужели ты – ты! – чего-то боишься?
– Не говори глупостей! Конечно же нет. Я не голодна, вот и все.
Она притворилась, что наблюдает в окно за прохожими. Мужчина встревоженно взглянул на нее. Этим вечером девушка
Это путешествие он мыслил совершенно иначе. Почему бы ей себя не пересилить? Неужели надо было тащиться черт-те куда – и вот эдак себя вести?! Он с досадой отметил, что девушка для него теперь не слишком притягательна. Лицо как лицо – ничего необычного. У него закралось подозрение, что не так уж сильно он ее и желает. Ну нет, это идиотское ощущение должно пройти; просто оба они немного устали. Странные существа женщины: поди разбери, что они чувствуют и тем более – почему.
Странные, но время от времени необходимые. Давно уже его так сильно ни к кому не тянуло; он не намерен был останавливаться на полпути, пока цель не достигнута.
«Вот вам оборотная сторона темпераментной натуры, – подумал он. – Чувства играют тобой как хотят». Мысленно он нарисовал свой портрет: необычный, экстравагантный, с искрой гениальности, обуреваем страстями, околдован этой девушкой… Портрет интригующий.
– Garcon! Garcon! – позвал он, помахав винной картой. – Garcon!
Он начинал входить во вкус.
В отель вернулись уже затемно. Patronne, по-видимому, ушла спать: конторка была пуста. Зато невесть откуда, зевая и протирая глаза, появился мальчик все в той же рубашке. Пока они поднимались по лестнице, он озабоченно глядел им вслед.
– В этом отеле есть что-то зловещее, – прошептала девушка. – Напрасно мы здесь остановились.
Она засмеялась, надеясь выдать свои слова за шутку. Из какой-то комнаты донеслось тихое женское бормотание, мужской кашель. Потом все стихло. Где-то заскрежетали жалюзи. В их номере, хотя окно было открыто, жара казалась нестерпимой. Луч лунного света падал на треснувший кувшин и на полоску уродливых обоев.
Мужчина сел на стул и стал снимать туфли.
– Местечко так себе, – согласился он. – Но ради бога, попытаемся сохранить чувство юмора.
Жаль, надо было выпить чуточку больше: он чувствовал себя несуразно трезвым.
Девушка не ответила. Она налила немного воды в стаканчик для чистки зубов и жадно выпила. Руки у нее дрожали. Она не понимала, зачем она здесь и что ее ждет, но думать об этом было слишком поздно. Она чувствовала себя совершенно разбитой и больной, и глубоко внутри ее притаился холодок страха. Что привело ее сюда? Любопытство, тяга к приключениям, бессмысленная бравада.
– А что если про нас узнают? – спросила она.
– Не говори ерунды. Никто никогда ни о чем не узнает – во всяком случае, обо мне. Наверное, и ты со своей стороны устроила все как надо?
Уж конечно она ничего не упустила и не натворила глупостей.
– Разумеется.
Девушку не оставляло ощущение, что все это происходит с кем-то другим, не с ней! Сама она сейчас дома, ставит машину в гараж.
«Что будет, если про нас все-таки узнают?» – с беспокойством думал он. Вероятно, он, как честный человек, должен на ней жениться. Впрочем, теперь уже слишком поздно, раньше следовало спохватиться. Почему она постоянно делает все наперекосяк? Ну вот, в кои-то веки села на постель – бледная, словно насмерть перепуганный ребенок. Что за невозможная ситуация!
Он подошел к умывальнику и начал чистить зубы. Трудно было сдерживаться: ему хотелось ее ударить. Чертовы куклы! Почему они никогда, никогда не могут быть в нужное время в нужном настроении? Впрочем, потакать ей он не собирался, нельзя же строить из себя дурака. Проделать весь этот путь, притащиться в Париж! Он подумал, что должен пересилить себя и постараться скрыть свое недовольство. Он отбросил полотенце и подсел к девушке на кровать.
– Ноги не стынут? – небрежно спросил он. – Что ты обычно делаешь в такой ситуации? Как ты вела себя раньше?
Девушка отодвинулась от него и с нервной улыбкой ответила:
– В том-то и штука. Со мной это впервые.
Он опешил.
– Что ты этим хочешь сказать? – Он почувствовал, как к лицу его прихлынула краска. Он в ярости стиснул ей руку, лицо у него пылало. – Если ты собираешься морочить мне голову…
Он проснулся внезапно, как от толчка, вынырнув из глубин сна, в который провалился, как в пучину смерти.
В чем дело? Она бредит во сне, ей привиделся кошмар?
– Что такое? Что с тобой? – прошептал он.
Девушка дышала странно – часто, сбивчиво, словно задыхаясь, и в горле у нее что-то клокотало. Он нашарил спички, чиркнул и вгляделся в ее лицо. Белое, страшное, ни кровинки. Волосы – хоть выжми; глаза смотрели на него в упор, не узнавая, стеклянные, потухшие. В тихой комнате слышалось только ее хриплое, прерывистое дыхание – жуткое, несмолкающее.
– Тише, – в отчаянии умолял он, – тише, кто-нибудь услышит. – Он встал с постели, налил в стаканчик немного воды. – Выпей, дорогая, выпей.
Ее зубы застучали о стакан, вода пролилась на подбородок. Она была в беспамятстве.
«Что мне делать? – беспомощно подумал он. – Что же делать-то, господи?» Он подкрался к двери и прислушался. В коридоре было по-прежнему темно, но в распахнутое окно уже пробивался луч рассвета.
Он растерянно застыл посередине комнаты. Увидел на стуле пояс для чулок, засунутый под ночную сорочку. В голове пронеслась нелепая мысль: «Розовый, почему пояс для чулок розовый?»
Он провел рукой по лбу. На пальцах остались капли пота. Он словно со стороны услышал свой собственный судорожный глоток.