Рандеву с «Варягом»
Шрифт:
– Рассказывайте, Николай Арсеньевич, – кивнул Руднев своей забинтованной головой. – То, что происходило в последнее время, господин поручик, для нас был весьма необычным и поучительным. Так что излагайте вашу историю. Не могу же я написать в рапорте его Высокопревосходительству Наместнику Дальнего Востока и Государю Императору: «Все японцы вдруг взорвались».
– Хорошо, – сказал я и, вздохнув, приступил к повествованию: – В далеком будущем, а точнее, в 2012 году, у России в который уже раз появились проблемы с ее вечным источником головной боли на юге – Турцией. Возникла потребность, не доводя
Офицеры улыбнулись, поняв, кого я имею в виду. Однако принялись недоверчиво переглядываться меж собой.
– Итак, для этого из Севастополя, Кронштадта и Мурмана вышли эскадры, – продолжил я. – Местом их встречи были воды, прилегающие к острову Кипр…
– Господин сказочник… даже если допустить, что вы и вправду прибыли к нам из будущего, тут есть несостыковка, – перебив меня, ехидно заметил молодой офицер, которого мне представили, как лейтенанта Зарубаева. – Что же, вы хотите сказать, что Турция так просто пропустила корабли Черноморского флота через Пролив? Не верю я этому. Турки, конечно, дураки, но не полные идиоты…
Я пожал плечами.
– Господа офицеры, после одной проигранной Турцией войны «Договор о Проливах» был составлен так, что в мирное время Турция была ОБЯЗАНА пропускать через Проливы военные корабли всех Черноморских держав. Запрет на прохождение приравнивался к объявлению войны… Так что пропустили, никуда не делись.
– О-очень полезный договор, – заметил лейтенант Беренс, строго взглянув на Зарубаева. – Нам бы тоже такой же нужен.
– Господа, господа! – нетерпеливо воскликнул каперанг Руднев. – Мы отвлеклись, к тому же пока ничего из сказанного нашим гостем не объясняет сегодняшних событий.
– Как раз все объясняет, Всеволод Федорович, минуточку терпения… – сказал я. – Когда эскадры сошлись в означенном квадрате и приготовились выполнять поставленную задачу, случилось вот что…
Я подробно описал все произошедшее. Туман, голос… Они слушали, буквально замерев – так, как слушают дети героические былины из уст талантливого рассказчика. На их лицах недоверие сменялось удивлением и даже благоговением, некоторые даже принялись креститься украдкой.
– И вот мы здесь, господа офицеры, с вами, – закончил я свое повествование. – Как я и сказал, с сегодняшнего полудня мы вступили в эту войну. И волей Божьей оказались одновременно там, у себя дома, и на трех других войнах, поражение в которых сделали историю России столь несчастной.
Я, храня торжественно-серьезное выражение, оглядел своих слушателей; было видно, что в их сердцах все еще живет сомнение. Ну а как же иначе? Как в такое вообще можно поверить сразу и безоговорочно? Все органы чувств подтверждают сказанное мной, а разум-то противится в силу своей рациональности…
Я украдкой вздохнул и сказал:
– Батюшка может как-то прояснить для меня этот вопрос? Что это может быть, с его точки зрения?
Все взгляды устремились на корабельного священника. Тот в задумчивости качал головой.
– Следует поразмыслить над этим, сын мой… – пророкотал он густым баском. – Пути Господни неисповедимы, и всякие чудеса может явить Он детям Своим возлюбленным, и нет для Него ничего невозможного…
– Аминь! – дружно произнесли все присутствующие, вдохновенно крестясь.
После этого наступила какая-то разрядка. Недоверчивых взглядов стало гораздо меньше, и мое напряжение развеялось. Все-таки духовный наставник в коллективе – большое дело…
После недолгого молчания лейтенант Беренс со вздохом произнес:
– Да, господа, история… Никакому сочинителю в голову не придет. – Он посмотрел на меня каким-то другим взглядом – как-то по-братски, что ли – и спросил: – А скажите, чем это вы так по японцам отработали? Вот наш нач-арт, лейтенант Зарубаев, так ничего и не понял.
– Одну минуту, господин лейтенант… – я достал из-за пазухи запаянный в прозрачную пластиковую пленку пакет, и протянул его Рудневу. – Господин капитан 1-го ранга, командующий нашим соединением контр-адмирал Ларионов просил передать вам это лично в руки сразу после вступительного слова. Да, чуть не забыл – орфография за прошедшие сто с лишним лет несколько упростилась, так что не удивляйтесь странностям написания некоторых слов.
Поморщившись от неловкого движения, Руднев взял из своего секретера нож для разрезания бумаг и, осмотрев печати, аккуратно вскрыл пакет. Вот она, культура «России, которую мы потеряли»: наш бы просто разорвал.
Пока он читал, я отозвал лейтенантов в сторонку и полушепотом продолжил:
– Итак, господа офицеры, насколько мне известно, «Асаму» мы утопили всего одной противокорабельной ракетой «Вулкан», отечественного, между прочим, производства. Этот снаряд способен убить наповал корабль много большего водоизмещения и куда лучше забронированный, чем «Асама». Это – главный калибр флагмана Черноморского флота крейсера «Москва». Жестковато получилось, согласен, но другого способа немедленно прекратить бесчинства этого мини-броненосца наш адмирал не видел. Следующему по классу ракетному комплексу «Москит», который как раз про «Асаму», не хватало дальности. «Варягу» и так тяжело пришлось в этом бою с многократно превосходящим врагом, и оттягивать дальше уничтожение главной ударной силы японской эскадры было нельзя. Ну и чтобы японские бронепалубники не путались под ногами, их убрали с доски куда более простыми и менее мощными ракетами «Уран». Единственный их минус – они слабоваты против кораблей, имеющих бронепояс. Но суть не в этом, господа…
– А в чем же, господин лейтенант из будущего? – язвительно произнес лейтенант Зарубаев.
– А в том, что дальше начнется большая политика, а это вопрос для чинов, выше лейтенантских, – ответил я ему под дружный хохот. – Наверное, никто не сомневается, что Япония – это собака, эдакий злобный мопс. И вот теперь, когда мопсу дали хорошего пинка, на сцену должен выйти хозяин, который и науськал его на Россию. Посмотрим, что скажет британский коммандер Бейли, когда наши высадят в Чемульпо десант и загонят там под лавку всех макак? А ведь так и будет…