Рандеву
Шрифт:
Сердце колотилось где-то в горле. Из всех мужчин, которые тут околачиваются, как назло, именно Мишель должен ехать со мной в Бига… Да как же это называется?
Я достала чековую книжку, положила в сумку и пошла к машине.
Мишель уже стоял возле автомобиля. Я задалась вопросом, что за мысли у него в голове. Он смотрел на меня всего долю секунды, но я узнала достаточно.
Предприятие Жерара Мийешана располагалось в промышленной зоне сразу за чертой Бигано и представляло собой строение с белыми гофрированными стенами. Вокруг был внушительный забор. На воротах замок. Парковка пустая.
Я остановила машину у забора. Мишель вышел и направился к переговорному
— Закрыто.
— Как закрыто?
Мишель пожал плечом.
— Сейчас пять минут первого. До половины третьего у них обед.
— Не может быть…
— Не попади мы в пробку возле Бордо, запросто успели бы. Глупость какая-то! Не повезло.
— А там нет кого-нибудь, кто мог бы помочь? Я имею в виду… Нельзя ли кому-то позвонить или еще что-нибудь сделать? Не могут же они так поступить? Мы ехали два часа.
— Без толку. Там никого нет. Забудь об этом.
И что теперь? Обратно домой? Мы были в дороге около двух часов. И должны возвращаться. Бессмысленно.
— Давай перекусим, — услышала я голос Мишеля. — Я что-то проголодался.
Поскольку я явно пребывала в нерешительности, он добавил:
— Просто поезжай дальше, в Аркашон.
Я машинально нашла свой мобильный телефон и набрала домашний номер, чтобы сообщить Эрику, что мы задерживаемся. Я пыталась позвонить десять раз, одиннадцать, двенадцать. Безуспешно. Звонить Эрику на мобильный не имело смысла. Я сама видела, что он остался заряжаться в караване.
— Домой звонишь?
Я кивнула.
— Им же не слышно телефон. Они занимаются балками наверху.
Попыталась дозвониться еще раз. Ответа не было.
Завела машину.
— Попробую позже.
Мы нашли свободный столик под сине-белым навесом ресторана, который назывался «Пират». Оттуда открывался вид на набережную, пляж и воду. Меню оказалось смешанным. Пицца, отварные мидии, блинчики, гамбургеры, салаты с экзотическими фруктами и моцарелла.
Для октября там было довольно много посетителей, главным образом жителей Бордо, как определил Мишель по говору наших соседей: для них Аркашон на Атлантическом океане то же самое, что Довиль [20] для парижан.
20
Довиль (фр. Deauville) — морской курорт в Нормандии, на Ла-Манше, в двух часах езды от Парижа.
Мишель знал, о чем говорит, ведь он родился и вырос в этих местах. Мне хотелось узнать о нем побольше, но он перехватил инициативу, и мы разговаривали о вещах, которые в нормальной обстановке едва ли могли бы меня заинтересовать. Подумать только — французские диалекты, по-видимому, не так сильно различаются между собой, как в Нидерландах, и французы могут понять друг друга в любом уголке своей страны. Сейчас меня это безмерно увлекло, потому что информация исходила от Мишеля. У него были прекрасный голос и чудесные интонации. Перекатывающееся «р», глубокое «а», которое неизменно заканчивалось чем-то вроде стона. Он говорил хрипловато и немного медленно, подыскивал самые простые слова… Знал, что иначе я его не пойму. Я упивалась его словами, как домашней сангрией, которую официантка поставила перед нами на стол — этакий приветственный напиток.
— Марсельский выговор можно узнать так: они всегда растягивают конец предложения. Если слово оканчивается на «ф», то получается что-то вроде «эффе».
— Я еще не так хорошо знаю ваш язык, чтобы уловить это отличие.
— Достаточно услышать один раз,
— Непременно буду обращать внимание.
Я отпила еще глоток сангрии.
Приятным в этой ситуации было то, что я могла беззастенчиво разглядывать Мишеля, ведь если с кем-то разговариваешь, то обычно и смотришь ему в глаза или, по крайней мере, глядишь в лицо. К тому же рядом не было знакомых. Никого, кому мог бы броситься в глаза интерес, проявляемый нами друг к другу.
Мне нравилось абсолютно все, что я в нем открывала. Красивый, мужественный, ладно скроенный. Мускулатура явно не накачана в спортивном клубе, да он и не выставляет мышцы напоказ. У меня не создалось впечатления, что он тщеславен. Нельзя было ожидать, что строители будут наряжаться на работу, но они частенько надевали что-нибудь, что прежде считали красивым, так что и по рабочей одежде о них можно было кое-что узнать. Например, Эрик работал то в одной, то в другой застиранной розовой рубашке-поло от «Лакоста» [21] и в свитерах от «Гастра» [22] со сломанной молнией. Этот гардероб напоминал ему о том времени, когда он отваживался играть в гольф, чтобы и на отдыхе быть вместе со своими клиентами.
21
«Лакост» (франц. Lacoste) — известная французская фирма.
22
«Гастра» (нид. Gaastra) — голландская компания, один из мировых лидеров по производству профессиональной одежды для занятий парусным спортом, а также для активного отдыха.
На Мишеле были выцветшая черная футболка и серые спортивные штаны, но я и раньше не замечала, чтобы он пытался подчеркнуть свои стати вещами какой-либо торговой марки. То, что эти далеко не новые вещи их все-таки подчеркивали, было неумышленно и, наверное, обусловлено моим обостренным восприятием.
— Там, где живете вы, — продолжал он, — произносят долгое «е» во всех словах, которые оканчиваются на «ai». Поэтому «je sais [23] », насколько я знаю, будет звучать как «же сэе», а не «же сэ». Это очень хорошо слышно у Арно, он ведь родом из Бержерака.
23
Je sais (фр.) — я знаю.
— Ты интересуешься лингвистикой? — спросила я, удивленная тем, что его это, кажется, на самом деле занимало.
Будто извиняясь, он приподнял плечо.
— Да нет, не особенно.
Наш разговор прервала официантка — пришла принять заказ. Бросив короткий взгляд в меню, Мишель выбрал гамбургер и картофель-фри. Я взяла салат, опасаясь, что мой желудок не вынесет ничего жирного.
— Ты хорошо ладишь с Брюно, да? — спросила я, когда барышня отошла от нашего столика.
— Брюно мне как брат. Мы живем в одном доме.
— Вы живете вместе?
— Нет, он живет на первом этаже, а я на втором. В этом здании раньше была больница, а сейчас меблированные комнаты. С тех пор как в городе появился университет, многие старые дома привели в порядок и сделали пригодными для сдачи внаем.
— Значит, в вашем доме живет много студентов?
Он рассмеялся.
— Студенты, безработные, наркоманы, нелегальные иммигранты… Все кто угодно. Преимущество в том, что если тебе что-нибудь нужно — неважно, что, — всегда можно к кому-нибудь постучаться.