Рандолевый катран
Шрифт:
– Старая школа! – подтвердил лысый доктор в седой бородке.
ГЛАВА 26
– Помяни моё слово, девяностые ещё прогремят, не слабже шестидесятых! – сказал мужичок в отцветшей футболке товарищу, держащему наготове пластиковый стаканчик.
Они расположись в привокзальном скверике, рискнув распить халявную чекушку. Она досталась легко и неожиданно. Один чудила попросил загрузить в рабочий тамбур какой-то ящик. Лёгкий как перышко!
– Утя там чё,
– Пух неоперившихся грифов! – сказал молодой мужик в малиновом пиджаке. Золотая цепь на его шее, толщиной с палец, при этом вывалилась из-под пиджака, отбив всякую охоту к вопросам. Мужички, толкающиеся на перроне в поисках заработка, знали: толщина такой цепи равнозначна стволу крупного калибра.
Хозяин груза поздоровался за руку с проводником. Оба, улыбаясь, посмотрели на ящик.
– А если споткнётся кто? – спросил новый русский.
– Кому нужен проход в последнем вагоне?
– Точняк! Я и не подумал.
– Наше дело выполнять, а потом уж думать.
– Как обычно, верно мыслишь, Батон.
Поезд тронулся. Люди уселись на свои места в ожидании проводника. Когда он соберёт билеты – можно заняться багажом и прочими дорожными делами. Самые нетерпеливые, запихав сумки на третью полку, разбирали столы, накрывая их дорожным провиантом. Мужичок дрожащими руками пытался открыть бутылку пива об открывалку, вделанную в нижнюю поверхность стола. Не удалось с первой попытки. Он оттёр пот со лба, подсунул руки под стол ещё раз. Нащупал краем крышки открывалку – попал.
В этот момент дёрнулся вагон. Похоже, кто-то сорвал стоп-кран.
Тёплое пиво из расшатанной бутылки с шумом вырвалось на волю, облив пеной брюки страждущему и его попутчику, глазевшему в окошко на уходящий перрон.
Оба мужчины разом выматерились, не ругая кого-то конкретно. Алкаш торопливо вдувал в себя поток пены из горлышка бутылки, стараясь не растерять драгоценную жидкость.
Женщины, сидящие на краю полки с визгом выскочили в проход.
– Спокойно! Старший лейтенант линейного отделения милиции! – возник перед ними человек в посеревшей от поездной сажи милицейской рубашке.
– В самый раз! – выкрикнула блондинка средних лет. – Заберите этого алкаша! Он весь вагон пивом провонял!
Милиционер пообещал, даже не взглянув на чуть не захлебнувшегося мужика, трясущегося с похмелья.
Следом за офицером появились двое сослуживцев в столь же потрёпанной форме. Один из них держал за короткий поводок большую овчарку. Пользуясь короткой передышкой, собака уселась, высунув шершавый язык.
Старший лейтенант сдвинул с дороги что-то лепечущего проводника и пошёл по проходу, не задерживая взгляда ни на одном купе. Следом шёл сержант с собакой, на ходу водившей носом по сторонам. Замыкал цепь милиционер с автоматом Калашникова, переброшенным через плечо.
Представители власти прошли
– Прошу быть понятыми! – скомандовал старший лейтенант пассажирам последнего купе.
Переполошившиеся, незнакомые друг другу, люди поднялись со скамейки. Готовые оказать помощь органам правопорядка, но не желающие влезать в судебные дрязги, люди с тоской смотрели вглубь вагона. Там сидят счастливчики, которых не привлекли к помощи милиции.
Начальника патруля настроения людей волновали меньше всего.
– Сержант! Проследи! – скомандовал он типу с автоматом.
Дубоватый на вид капрал немедленно сдёрнул с плеча автомат.
Офицер нервно двинул челюстью.
Подчинённый опустил ствол Калашникова в пол, но грамотно занял позицию, не позволяющую понятым ускользнуть вглубь вагона.
– На ваших глазах, – сказал офицер милиции, говоря в прибор, похожий на рацию, – будет вскрыт груз, обнаруженный в нерабочем тамбуре последнего вагона.
Он продиктовал номер поезда, рейса и маршрут следования.
Люди расположились в тамбуре, как бельё в центрифуге: каждый старался стоять подальше от милиции и массивного вещдока. Дружелюбная, не по породе, собака никак не реагировала ни на присутствие чужих, ни на ящик, о котором так торжественно докладывал в рацию старший лейтенант. Напрасно сержант, взяв собаку за ошейник, пытался ткнуть её мордой в ящик. Она воротила нос, норовя присесть и подышать с высунутым языком.
Старший группы, заметив прохладное отношение служебного пса к своим обязанностям, строго посмотрел на хозяина собаки. Сержант пожал плечами. Старший лейтенант спросил у проводника какую-нибудь монтировку.
– Есть лом! – обрадовано отозвался проводник. – Я им зимой колю лёд, уголёк.
– Давай сюда! – офицер протянул руку.
Проводник открыл треугольным ключом дверцу, невидимую для нелюбопытных пассажиров-курильщиков, извлёк лом из шкафа в стене.
Лейтенант подержал тяжёлый инструмент и передал его старшине. Тот, не утруждаясь работой мысли, воткнул лом в щель сбоку и рванул в сторону. Раздался треск.
Офицер смотрел не на вскрываемый ящик, а на собаку. Пёс по-прежнему никак не реагировал.
На глазах подневольных понятых ящик от незначительного физического воздействия рассыпался. Внутри него оказалось обыкновенное сено. Свежее, непрессованное. Уложенное издевательским ёжиком.
Офицер посмотрел на собаку. Она моргнула обоими глазами, не высказав никакого энтузиазма. Милиционер машинально зачитал в диктофон, что обнаружена сухая трава зелёного цвета.
– Все свободны! – скомандовал офицер грубым голосом. Понятым этот окрик показался музыкой. Маршевым призывом разбежаться. В момент в тамбуре не осталось никого, включая проводника.