Раненая пара

Июль. Макушка лета. Хочется дать щелбан по этой макушке, причём, изо всех сил. Кругом плотоядная петуния вперемежку с бегонией, по тротуарам носятся курьеры на самокатах, светит жаркое солнце, платье прилипло. Еду в салон менять имидж. Тотально. Чтобы самой не узнать. Сначала подстригусь и перекрашу волосы, сделаю красный маникюр, а шлифовку чуть позже, свободное время по записи у косметолога есть только на завтра. Я могла бы надавить, но всё сразу, боюсь не выдержу. Злая, как цепной пёс. Так говорят, но собака тут ни при чём.

Ещё вчера не могла подняться с кровати от слабости и двухдневного рёва, сегодня взяла себя в руки. Отнесла подаренное им кольцо в ломбард. Без жалости и сожаления. На вырученные деньги отправила сынишку в лагерь, как раз был пересменок. Подруга со Второго часового уже устала предлагать этот свой лагерь, отправь Вовку да отправь, не пожалеешь и отдохнёшь. Рискнула. И то, только потому, что не хочу, чтобы он видел мать с красными глазами и не задавал вопросов. Восемь лет уже, всё понимает.

А его папаша в командировке. То есть так мне было сказано. Командировка в Хабаровск. Далеко, на два дня не пошлют, а пошлют на целых десять. Запуск новой сыроваренной фабрики. Муж у меня главный технолог большого агрохолдинга, знает, как делать пармезан и всё остальное, что называется сыром. Где только не учился.

На следующий день, как Вовка-старший улетел в дальние края, где течёт величественный Амур, в заповедных лесах бродят тигры, а медведи лапами ловят рыбу – это я услышала от него перед отъездом – я зашла в кафе в центре и увидела его с бабой за самым дальним столиком от входа. Я зашла в кафе, потому что искала туалет, да и просто выпить чашечку кофе в приятном месте всегда можно себе позволить. Они меня не видели. Им было не до меня.

Если бы не объявленная командировка, я бы запросто подошла и радовалась бы счастливому стечению обстоятельств, что встретила его случайно в городе с коллегой во время ланча, он бы обрадовался, а коллега бы быстро свинтила, и всё шито-крыто. Я бы подумала с минуту, нет ли у него чего с этой рыжей, но зачем подозревать и ревновать мужика, который о тебе заботится, любит общего ребёнка, спит с тобой каждый день в одной постели, почти всегда сексуально активен и вообще всячески показывает, что ты для него всё. Ну, как тут не поверить? То есть своим глазам, видевшим его в кафе с бабой во время командировки.

Вечером Вовка-старший мне отзвонился, сказал, что очень хорошо устроился, и прислал фото с набережной в Хабаровске. Он стоит на фоне широкого Амура. Смонтировал, не поленился. Я задумалась, не послать ли ему в ответ свою фотографию на фоне египетских пирамид, слепила бы в шесть секунд, но решила подождать, что будет завтра, и ещё надо было окрепнуть после шока. Да и Вовку-младшего собрать в лагерь, благо все медицинские справки я сделала заранее. Радости у моего пацанчика не было предела, так как сидеть в квартире уже осточертело, а гонять по двору и бегать одному, то есть с местными, кто остался в городе, я не разрешала. Сама с ним ездила на два часа куда-нибудь. Оставлять ребёнка без присмотра в наше время – дело рискованное, а малой ещё и красавчик получился, весь в папашу.

– Так, какой цвет вы хотите, я не поняла, – спросила

Я уже минут пять вертела картонку с палитрой цветов волос.

– Десятку давайте. Светлый пепел. И короткую стрижку до середины шеи.

– Вам не жалко такие красивые локоны? – переспросила девушка.

– Вырастут.

Была бы моя воля, я бы ещё короче подстриглась, но воля была подчинена замыслу. А так, хотелось прям себя изуродовать от обиды. Враньё – тяжёлая энергия, разрушительная, щемящая, а вперемежку с ревностью бьёт наповал, и воздуха не хватает.

Попросила кофе с сахаром, что обычно не делаю, так как сахар старит и вредит красоте и здоровью, но уж не больше, чем подлость и разная похотливая гнусь. А чего я, собственно, хочу? Куда мне идти в моей ситуации? Не к психологу же, я им не доверяю и в них не верю, как и адвокатам. Думай, Серафима! Меня папа так назвал в честь своей мамы, то есть моей бабушки, которую я никогда не видела. Она была художницей, разрисовывала Жостовские подносы – цветочные букеты, рябинку, пшеничные колосья. Трагически погибла – утонула в реке. Что там было на самом деле, кто ж скажет. Но отец меня назвал Серафимой, значит, ничего не боялся. Иногда я Сима, а иногда Сюра. Чаще Сюра.

Мне хватило двух секунд, чтобы узнать Гаврилину. Что он в ней нашёл? Вечный вопрос. И ответ такой же. Он нашёл в ней то, чего в тебе не хватает. Просыпайся, красавица, выпрями спину, открой глаза пошире. Нужен тебе Вовка-старший, будешь за него бороться, или отпустишь на все четыре стороны? И оставишь маленького Вовчика без отца. Что с любовью-то делать? Как простить?

– В зеркало сзади хотите посмотреть?

– Да.

Надо сказать, что получилось вполне красиво. И сзади и спереди. Ну, начало положено, обратной дороги нет. Операция начинается.

Послет того, как продали сыроварню и раздали долги, Сашка развёлся с Алисой и уехал в Таиланд зализывать раны. А Вовка-старший устроился на работу в холдинг «Поле» и за год стал главным технологом. Дружили с института, партнёрство у них получилось, и они остались друзьями. У них не вытянул бизнес, – не хватило опыта и хамства.

Алиса держала магазин спортивной одежды, доставшийся ей после развода с первым мужем. Сашка был вторым. Однако содержать потерявшего деньги Гаврилина она не собиралась, самой не хватало. Понятие «семья» считала иллюзией. Вздохнула и согласилась на развод. Неинтересно с неудачником, а в перспективе ему маячила только среднестатистическая работа и серая жизнь в старой квартире на пятнадцатом этаже с видом на дорожную хорту.

Как-то мы праздновали Сашкин День рождения в подмосковном ресторане. Август, все вышли из беседки, где был накрыт стол, и разбрелись по территории немного размяться. Сашка крутился около меня, рассказывал про Северное сияние, которое видел прошлой зимой, а Алиса гуляла с Вовкой. Вернулись возбуждённые и весёлые. Я не придала этому значения. Два года назад. Вот вспомнилось.

– Саш, привет! В море купаешься? – позвонила я Вовкиному партнёру в Таиланд.

– Только что с массажного стола. Сижу, смотрю в даль. Рад слышать.