Раненые
Шрифт:
Моя рука все еще покоится на ее бедре, под задницей. Можно разглядеть, как в ее голове крутятся шестеренки. Я не знаю, что делать. Передвинуть руку? Она на меня злится? Ей это нравится? Мне нужно ее поцеловать?
Время останавливается, секунды растягиваются, как ириски; ее грудь поднимается и опускается близко к моей коже; Рания делает резкий дрожащий вдох. Ее глаза все еще смотрят в мои, а горячая кожа прижимается к моей руке. Кажется, она приходит к какому-то заключению, потому что воинственный страх в ее глазах испаряется. Меняется. Теперь этот страх - он другой. Она не боится меня, это я знаю наверняка. Она боится
Боюсь ли я этого вместе с ней? Черт, да.
Знаю: пути назад нет. Это мгновение, наши скрещенные взгляды и ее нежное изящное гибкое тело в колыбели моих рук... этот момент впечатался в мое сердце. Даже если ничего больше не произойдет, навсегда его запомню.
Рания медленно поднимает руку между нами, чтобы коснуться моей щеки. Я скольжу ладонью ниже по ее бедру, останавливаюсь на колене, а потом с сомнением снова поднимаюсь. Когда моя рука приближается к ее ягодицам, глаза Рании расширяются, а дыхание становится прерывистым. Я останавливаюсь там же, где и раньше, прямо под изгибом. Она поднимает подбородок, не отводя от меня глаз; это жест смелости, дерзости... позволения. «Давай же», — об этом говорит поднятый подбородок. — «Коснись меня. Давай же, смелей».
Она подбадривает себя, а не меня. Я глубоко вздыхаю, собираю все свое мужество, скольжу мимо ее упругой попки вверх и поглаживаю пальцами щеку Рании. Я могу чувствовать, как бешено в ее груди бьется сердце. Она в ужасе.
— Рания, я...
Она прерывает меня, прижав пальцы к моим губам. Ее пальцы поглаживают мой подбородок, горло, грудь, живот и останавливаются на ширинке военных штанов. Я снова понимаю, что она пытается сделать то, что, по ее мнению, я от нее жду. Но этот раз должен быть для нее. Я беру ее пальцы в свои и убираю их, а потом кладу ее ладонь себе на щеку.
Я хочу почувствовать ее удовольствие. Испытать мгновение счастья, ради которого она ничем не будет жертвовать. Она раскрывает рот, чтобы заговорить, но я накрываю ее губы своими в быстром, невинном поцелуе, чтобы успокоить. Она хнычет, когда встречаются наши губы. Рания двигается, чтобы снова меня поцеловать, но я с усмешкой отстраняюсь, качая головой. Теперь она выглядит абсолютно сбитой с толку. Я смеюсь - мои плечи тихо дрожат, - и снова двигаюсь ей навстречу, чтобы поцеловать. Она мягко стонет и выгибается, чтобы быть ближе ко мне.
Я углубляю поцелуй, касаясь ее языка своим и чувствуя ком в груди - мое совершенно разбитое, окровавленное сердце смягчается от того, с каким пылом она отвечает. Рания впервые испытывает эту восходящую радость поцелуя, от которого сердце становится огромным из-за прикосновения губ к губам, из-за необыкновенного ощущения от сплетения языков.
Я начинаю медленно обнажать ее кожу. Рания теряется в поцелуе, издает низкий горловой звук, когда моя ладонь скользит по ее заднице, сжимая одно упругое полушарие и переходя на второе. Она крепче прижимается задом к моей руке - неуловимые, едва заметные движения, но их достаточно для поощрения. Ей нравятся мои прикосновения. Скольжу ладонью вверх, выводя под блузкой круги по ее спине, плечам, прослеживая позвоночник, и возвращаюсь к попке. Тело Рании напряжено, нервы на пределе. Мы томно целуемся, я вожу руками по ее телу, одновременно успокаивая
Прерываю поцелуй, касаюсь ладонью ее щеки и поглаживаю скулы Рании большим пальцем. Снова ее целую, но в этот поцелуй вкладываю все зарождающиеся эмоции: весь мой страх, все мое желание, мою потребность, мою... всю силу моей заботы. Я позволяю себе думать только об этом.
Она чувствует все это в поцелуе. Когда я отодвигаюсь, ее подбородок дрожит, а глаза увлажняются.
— Что ты со мной делаешь, Хантер? — прерывисто шепчет она на арабском так, что я едва слышу; мне приходится поработать, чтобы ее понять.
Я лишь улыбаюсь ей. В предчувствии того, что я собираюсь сделать, сердце начинает яростно биться.
— Доверяешь мне? — спрашиваю я на арабском.
Она сомневается, всматриваясь в мои глаза, затем кивает. Мягко толкаю ее так, чтобы девушка легла на спину, и ложусь на нее, опираясь на локти. Болезненно, но это не важно. Я могу это принять. Все это для нее.
Я целую Ранию и, когда она расслабляется и приподнимается, чтобы углубить поцелуй, я осторожно кладу ладонь на ее колено, потом медленно скольжу вверх по невероятно шелковистой коже бедра, все быстрее приближаясь к ее сердцевине. Она разрывает поцелуй, пристально глядя на меня. Ее взгляд переполнял страх. Я останавливаюсь и жду, пока Рания решит, чего она хочет.
РАНИЯ
Это новый вид ужаса. Он сливается с волнением, предвкушением. Его рука на моей плоти пугает, но при этом чувствуется великолепно. Хантер касается меня так нежно, так бережно. Он ждет, пока я не буду уверена в том, что хочу продолжить, чтобы он касался меня так; он открывает мне глаза на мир новых ощущений.
Не знаю, чувствует ли это тело или душа. Мое сердце одновременно боится и готово. Я чувствую, как оно открывается, будто растягивается невостребованная мышца.
Почему он не разрешает мне коснуться его? Я думала, что мужчинам это нравится. Он же этого и ждал, верно? А теперь я не знаю. Каждый раз, когда думаю, что он займется со мной сексом, он останавливается. Не позволяет мне коснуться его. Мы целуемся, и я могу почувствовать, что он меня хочет.
Хантер смотрит на меня. Ему нравится, как выглядит мое тело. Но до этого он не касался меня в сексуальном плане.
Меня никогда в жизни так не касались. Мои клиенты... они щупали меня. Они платили мне именно за это. И не спрашивали разрешения. Не были нежными. Они касались моего тела, чтобы овладеть им.
Хантер касается меня, чтобы я что-то почувствовала. Он ничего не сделает, пока не поймет, что я ему это разрешаю.
Я никак не могу сопротивляться желанию забраться с ним в постель. Почти засыпаю, но все никак не могу перейти эту черту. Он отвел от тела руку, будто приглашая меня приютиться в этой пустоте. Я проползаю через полосы лунного света и сворачиваюсь клубочком в мужских руках. Его руки интуитивно сжимаются вокруг моего тела, прижимая ближе. В эти короткие благословенные моменты я чувствую себя в безопасности. Знаю, Хантер меня защитит. Он страдает от боли и ран из-за меня. Он поймал из-за меня пулю. В его руках я чувствую себя в безопасности.