Раненый камень

Кулиев Кайсын Шуваевич

* * *

Качаешь ты грустно гнездо позабытое, Бьет тебя ветер, как будто клюкой. Дерево, дерево, снегом покрытое, Как ты стоишь в крутоверти такой? Как выживаешь ты в пору студеную? Все от колючего снега бело. — Мысленно буйную шапку зеленую Я надеваю, когда тяжело! Перевел Я. Козловский

ВСАДНИК

Гремит Чегемский водопад… Спешит дорогой горной Скакун, как двести лет назад, И всадник в бурке черной. Уходят времена коней, И спорить невозможно — Быстрей машина и прочней И более надежна. Не думайте,

что я чудак, Что я всего хулитель. Автомобилям я не враг, Я сам автолюбитель. Но всаднику гляжу я вслед, И в этот миг, быть может, Сын горца, сам на двести лет Я становлюсь моложе. Спешит джигит. Себя всего Он отдает дороге. Как прежде, он и конь его Здесь и цари и боги. Летит огонь из-под копыт. Летят ветра навстречу, Как белый снег, башлык горит, Закинутый за плечи. Перевел Н. Гребнев

* * *

Умеет выбрать истинный стрелок Мгновение, чтобы спустить курок, И золотом зовется не молчание, А мудрость слова, сказанного в срок. Нередко, кто от истины далек, Выхватывает лезвие не в срок, А слово мудреца — всегда до времени В холодных ножнах дремлющий клинок. Перевел Я. Козловский

* * *

Пора, несклонные к добру, Вам у деревьев брать уроки. Они в полдневную жару Нам дарят тень на солнцепеке. Сочны их добрые плоды, Чьей зрелости известны сроки. Давно пора, как ни горды, Вам у деревьев брать уроки. Садимся к доброму костру, И вновь тепло нам лижет щеки. Пора, несклонные к добру, Вам у деревьев брать уроки. Куда, мой друг, ни бросишь взгляд, И в океане и на суше, У равнодушных, говорят, Из камня вытесаны души. Неправда! Я кремень беру, На свет родиться искра рада. О вы, несклонные к добру, Вам у камней учиться надо! Перевел Я. Козловский

* * *

Дороге в грудь спокон веков Стучали осликов копытца. Сегодня снег над ней клубится И слышен грузный шаг быков. Красна калина на снегу, И я, в плену былой тревоги, Забыть след волчий на дороге И пятна крови не могу. Перевел Я. Козловский

ПРОДАВЩИЦА МОЛОКА

С утра на улице морозит, И хоть девчонке нелегко, Девчонка молоко разносит, И пахнет лугом молоко. Ей открываю двери вновь я, От всей души благодарю. И слышу: — Пейте на здоровье И вижу на щеках зарю. Снежок похрустывает тонко, Привычно город льнет к горам, Где трудится с утра девчонка И учится по вечерам. В житейской радости и грусти Она чиста, как мало кто, И уж такая не допустит, Чтоб лили воду в молоко. Я перед ней бываю грешен, Журчит в стихах моих когда Для яблонь больше и черешен Необходимая вода. Нет меж напитков равноправья, Но, поднимая высоко Стакан граненый, я во здравье Пью вспененное молоко. Перевел Я. Козловский

Я МОГ БЫ СРАЖАТЬСЯ В МАДРИДЕ

Я мог бы сражаться в Мадриде И пасть за Гренаду в бою. И солнце, пылая в зените, Смотрело б на рану мою. Я мог бы сражаться в Мадриде И грудью на камни упасть, Чтоб только над Кордовой видеть Свободного знамени власть. Я мог бы сражаться, я б встретил В Мадриде последний рассвет: Лик мужества ясен и светел. Чужбины для подвига нет. Я отдал бы все без отказа, Там

жизнь бы свою завершил — И благословенье Кавказа Дошло б ко мне с древних вершин. Я мог бы в Мадриде сражаться: Везде, негасимый, горит Свет мужества, волн и братства. Я мог бы стоять за Мадрид. Перевел М. Дудин

* * *

Кто может выгоде в угоду Кричать о том, что ворон — бел, Тот не поэт и не был сроду Поэтом, как бы он ни пел. И тот, кто говорит без риска, Что плох хороший человек. Пусть даже не подходит близко К святой поэзии вовек. За правду голову сложить Дано не каждому, но все же Героем может он не быть, Но быть лжецом поэт не может. Перевел Н. Гребнев

* * *

Ремесло особой метою Метит мастеров своих. Вы не смейтесь над поэтами, Над отчаянностью их. Тропы тонкие, как лезвия, Нелегко идти скользя, Глубока река Поэзия, Брода в ней найти нельзя. Горный тур, не зная робости, Через камни и снега Не боится прыгать в пропасти, Выставив вперед рога. И с поэтами случается, Что — не ради громких слов — В пропасти они бросаются, Не щадя своих голов. Перевел Н. Гребнев

БОЛЬ АШУГА

В день былой своей печали внемля, Горец в песне горе изливал, Воспевал свою родную землю, Где травинок менее, чем скал. Все смело потоком лет обильным, Но слова, что жгли певца огнем, Пережили памятник могильный, Что разрушен ветром и дождем. Эта песня и теперь близка мне. Боль ашуга на родной земле Вижу в раненном снарядом камне, В расщепленном молнией стволе. В стоне тех, кого утешить нечем, В смерти трав, когда их лед скует, В безысходном крике человечьем Птицы, что от стаи отстает. Боль певца едва ль не с прежней силой До сих пор в горах вершит свои путь, Реет над забытою могилой И мою переполняет грудь. Перевел Н. Гребнев

* * *

Кто б ты ни был, будь готов в дорогу, Мысли о бессмертье — это блажь. Я не о бессмертии, ей-богу, Думаю, берясь за карандаш. Как умение строгать тесину, Мысль стара, и даже дураку Ясно: все мы превратимся в глину, Что б ни написали на веку. Я работал не бессмертья ради, Я писал, бывало, день-деньской, На траву лугов, на небо глядя, Удивляясь доброте людской. Все, что пел я, пел я поневоле, Погибал я у земли в плену, Видя золото пшеницы в поле И подсолнечную желтизну. Пел я, видя море в отдаленье И скалу, подернутую мглой, Потому что сам я на мгновенье Становился морем и скалой. Перевел Н. Гребнев

ПОЭЗИИ

Поэзия — земля моя, бывало, Я ливнем был, поил твои луга, Порою надвигался я обвалом И с грохотом катил к тебе снега. Под знаменем священным и высоким Я был солдатом твоего полка, Твоим притоком был, твоим потоком, Когда казалось мне, что ты река. Не богом, не пророком, богом данным, Когда с туманом смешивался дым. Наградой обойденным, безымянным Твоим посыльным был и часовым. Мне в жизни никогда не станет горько. Казаться будет мне, что мир хорош, Покуда я могу вставать на зорьке И понимать, что ты еще живешь. А ты меня за службу и за дружбу Оберегай не от беды и гроз — От легкой славы и от равнодушья, Чтоб я тебе позора не принес. Перевел Н. Гребнев