Ранние формы религии
Шрифт:
Взгляд П. П. Ефименко, разделяемый и другими советскими археологами [666] , заслуживает серьезного внимания. Его основное положение — связь женских изображений верхнего палеолита с зарождающейся материнско-родовой организацией — несомненно верно. Но нетрудно видеть, что, конкретизируя свое объяснение, П. П. Ефименко одновременно апеллирует к довольно разным вещам. В них надо тщательно разобраться.
Единственно надежный способ правильно истолковать памятники палеолитического искусства — это привлечь этнографические параллели. Посмотрим, что они нам говорят.
666
См.: Равдоникас В. И. История первобытного общества. Л., 1939. Ч. 1. С. 210; Арциховский А. В. Основы археологии.
Известно ли у каких-либо современных отсталых (или более развитых) народов почитание «прародительниц», культ женских предков? В старой этнографической литературе можно встретить подчас обстоятельные рассуждения о подобной форме верований [667] . Но на поверку оказывается, что засвидетельствованных фактов почитания женских предков чрезвычайно мало. Едва ли не единственный надежный факт — культ «родоначальниц» на островах Пелау в Западной Микронезии; но пример этот не типичен, ибо микронезийцы, сохраняя некоторые архаические черты в общественном строе, стоят в целом на очень высокой ступени исторического развития, с делением общества на классы и пр. У других народов Океании, в частности в Меланезии, культ женских предков не отмечен, несмотря на то, что там материнско-родовой строй еще прочно держится.
667
См.: Харузин Н. Этнография. Спб., 1905. Вып. IV. С. 289, 299–300.
Казалось бы, культ женских предков скорее всего можно найти у таких племен с классическим материнско-родовым строем, как индейцы Северной Америки, особенно ирокезы и южные алгонкины. Но на самом деле этого нет: у племен Северной Америки вообще неизвестен культ предков; исключение составляют племена пуэбло с их более развитым общественным строем.
У народов Африки культ предков, соответствующий развитому патриархально-родовому строю, очень резко выражен. Но почитание женских предков народам Африки неизвестно.
Вообще этнографический материал свидетельствует с полной ясностью, что родовой и семейно-родовой культ предков представляет собой сравнительно позднюю форму религии, свойственную лишь патриархально-родовому строю, а так называемый «культ женских предков» (или «культ женщин-родоначальниц») вообще почти нигде не засвидетельствован.
Таким образом, едва ли есть какие-нибудь основания полагать, что в эпоху палеолита умершие женщины-родоначальницы были предметом религиозного почитания и что именно их изображают дошедшие до нас статуэтки. Подобный религиозно-мифологический образ, по всей вероятности, никогда не существовал [668] .
668
Д. Е. Хайтун, соглашаясь в известной мере с точкой зрения П. П. Ефименко, дает, однако, свое толкование ориньякских изображений женщин: по его мнению, это образы не просто предков, а «тотемических предков». (См.: Хайтун Д. Е. К вопросу об интерпретации женских изображений ориньякской эпохи//Уч. зап. Тадж. Гос. университета. 1955. Т. VII. С. 137, 140). Однако такое предположение нельзя подтвердить ни одной этнографической параллелью: у нас нет буквально ни одного примера того, чтобы у какого-нибудь народа «тотемические предки» изображались в виде женщин.
Другое дело — образ «женщины — хранительницы домашнего очага», о котором, хотя и вскользь, упоминает П. П. Ефименко. Именно хранительница домашнего очага! Или, точнее, женское олицетворение очага, «хозяйка очага» — вот кого, вероятно, изображали статуэтки.
На какую-то связь женских фигурок с очагом указывает прежде всего уже один факт частого нахождения их именно вблизи очага; этот факт отмечал сам П. П. Ефименко [669] ; позднейшие находки тоже подтверждают подобную связь [670] . А самое главное — в пользу сделанного предположения говорят убедительные этнографические параллели.
669
См.: Ефименко П. П. Первобытное общество. С. 404.
670
См.:
Попробую доказать это. У очень многих современных народов, сохранивших пережитки родового быта, отмечены два характерных явления: 1) религиозное почитание родового и семейного очага как средоточия и материального воплощения жизни рода и семьи и 2) олицетворение очага в образе «хозяина» или, чаще, «хозяйки очага». То и другое отмечается, однако, не у всех народов данной ступени развития, а преимущественно у живущих в условиях умеренного и холодного климата — там, где вообще огонь горит в жилище; у народов же, живущих в жарком поясе, где внутри жилья, как правило, огнища не бывает и огонь разводится на открытом воздухе и не служит символом единства семьи или рода, он не олицетворяется и не почитается.
Наиболее яркие примеры родового и семейного почитания очага находим мы у народов Северной Азии. И, что самое для нас интересное, хотя народы эти уже давно перешли от материнско-родового к отцовско-родовому строю и следы первого сохранились у них по большей части лишь в слабых пережитках, семейно-родовой огонь в религиозных представлениях большинства народов Сибири олицетворялся в женском образе — как «хозяйка очага». При этом, по крайней мере у некоторых народов, делались и изображения этого существа.
Приведем имеющиеся сообщения. По верованиям гиляков, в каждом очаге находится «старуха огня»; по другим представлениям — «старик со старухой». Это покровители рода. «Во всех важных случаях жизни, — пишет Л. Я. Штернберг, — в случае болезни, на охоте, перед отправлением в опасный путь и т. д., сородич бросает в огонь свои скромные жертвы — листик табаку, сладкий корень, каплю араки и просит «старуху огня» исполнить его просьбу» [671] . Л. Я. Штернберг называет этих мифологических «старика и старуху» огня — «родоначальниками рода» [672] , но ни из чего не видно, что дело идет тут действительно о почитании умерших родона-чальников-предков; перед нами просто родовой культ огня-очага и его олицетворение.
671
Штернберг Л. Я. Гиляки//Из собраний в Географическом обществе в 1900–1901 гг. Этнографическое обозрение. Кн. 63. 1904. № 4. С. 73.
672
Там же. С. 72.
У нанайцев (гольдов) дух огня называется «фадзя-мама» — «мать огня». «Этого духа огненной стихии, — говорит А. Н. Липский, — гольды представляют в образе дряхлой, сгорбленной старухи в красном халате» [673] . Ей — или самому очагу — постоянно приносят жертвы. «Обыкновенно старший в семье перед тем, как приняться за еду, отделяет от каждого кушанья крошечные порции и кидает в огонь. Льют в огонь и напитки, особенно водку» [674] .
673
Липский А. Н. Элементы религиозно-психологических представлений гольдов. Чита, 1923. С. 233
674
Там же.
У эвенков средоточием родового и семейного культа был домашний очаг, олицетворенный в женском образе — «эпэкэ» («бабушка»). Культ очага находился в руках женщин, хотя у эвенков давно уже сложились патриархально-родовые отношения. «Хозяйка чума, — сообщает
A. Ф. Анисимов, — прежде чем кормить семью, кормила духа чумового огня, бросая в огонь наиболее лакомые кусочки и приговаривая: «На, ешь, сыта будь, зверя дай, чтобы сыто было!» Встречая оленье стадо, хозяйка обращалась к той же «бабушке» с просьбой: «Стереги лучше, сделай так, чтобы стадо больше стало». При перекочевке хозяйка сама переносила золу от старого очага на новое место и почтительно приглашала «бабушку» поселиться в новом жилье [675] .
675
См.: Анисимов А. Ф. Религия эвенков. С. 94–95.