Ранние журавли. Белый пароход. Прощай, гульсары!
Шрифт:
Я поставил Самата на землю, спутал ему ноги черно-белой веревочкой, как бы стреножил. А рядом с ним положил ножницы и скомандовал детям, что стояли на другом конце двора:
– Кто первый прибежит и разрежет путы, тому первый подарок, а остальным – по очереди. Пошли, ребята! – махнул я рукой.
Дети с гиканьем пустились бежать, как на скачках.
Когда путы были разрезаны, я сказал Самату:
– Ну, сын мой, беги теперь! Берите его, ребята, с собой!
Дети взяли Самата за руки, а я проговорил вслед, ни к кому не обращаясь:
– Люди! Мой жеребенок побежал по земле! Пусть он будет быстроногим
Самат бежал за детьми, потом обернулся: «Ата!» – и упал. Мы с Асель разом бросились к нему. Когда я поднял с земли малыша, Асель первый раз сказала мне:
– Родной ты мой!
…Вот так мы стали мужем и женой.
Зимой вместе с сынишкой съездили к старикам в аил. Долго они были в обиде. Пришлось нам с Асель за все ответ держать. Я им всю правду рассказал, все, как было. И они простили Асель, ради внука простили, ради нашего будущего.
Время шло незаметно. Самату сейчас пятый год. Во всем у нас с Асель согласие, и только одного мы никогда не затрагиваем, только об одном не упоминаем. Между нами как бы молчаливый договор: тот человек для нас не существует…
Но в жизни не всегда бывает так, как ты хочешь! Он объявился здесь совсем недавно…
Случилась авария на дороге. В ночное время. Мы с соседом, помощником моим, побежали узнать, что произошло. Прибегаем. Грузовая машина врезалась в столбы. Шофер весь побит, почти без сознания и пьяный. Узнал я его, только имя не мог вспомнить. Вызволил он нас однажды из беды, потянул на буксире машину на перевал. А это не шуточное дело – по Долону. Раньше такого здесь не бывало. А он оказался напористым, отчаянным парнем, притащил нас на усадьбу. Очень понравился он мне тогда, по душе пришелся. Вскоре после этого кто-то добрался до перевала с прицепом. Совсем немного оставалось ему, да, видно, что-то помешало. Завалил шофер прицеп в кювет, бросил и уехал. Я подумал еще тогда, не он ли, эта отчаянная голова. Пожалел, что не удалось смельчаку добиться своего. Но после машины стали с прицепами ходить через перевал. Приспособились ребята, и правильно сделали.
Честно скажу, в первый момент я не знал, что это был он, человек, от которого ушла Асель. Но если бы знал, сделал бы то же самое. Притащил я его домой, и сразу все стало ясно. В этот момент Асель внесла дрова. Как увидела его, так и посыпались поленья на пол. Однако никто из нас и виду не подал. Будто встретились впервые. Тем более я должен был держать себя в руках, чтобы каким-нибудь неосторожным словом или намеком не причинить им боли, не помешать заново понять друг друга. Я тут ничего не решал. Они решали: между ними было их прошлое, между ними был их сын, с которым я лежал на кровати, прижимал к себе и ласкал.
В эту ночь никто из нас не спал, каждый думал о своем. И я о своем.
Асель может уйти с сыном. Это их право. Пусть они поступят так, как велит им сердце и разум. А я… да что говорить, не обо мне речь, не от меня зависит, я не должен мешать…
Он и сейчас здесь, ездит по нашей трассе. Где он был все эти годы, чем занимался? Но это неважно… Это их дело…
Мы возвращались с Байтемиром с обхода. Вечерело. Дымчатый весенний закат разливался в поднебесье над ледяными вершинами Тянь-Шаня. С ревом проносились машины по дороге. – Вот как оно получается, – задумчиво проговорил Байтемир после некоторого молчания. – Не должен я сейчас уезжать
Вместо эпилога
С Ильясом мы расстались в Оше. Он поехал на Памир, а я – по своим делам.
– Приеду, разыщу Алибека. Начну новую жизнь! – мечтал Ильяс. – Не думайте, я не пропащий человек. Пройдет время, женюсь, будет у меня дом, семья, дети – словом, все как у людей. И друзья и товарищи найдутся. И лишь одного у меня не будет, того, что потеряно безвозвратно, навсегда… До последних дней своих, до последнего вздоха буду помнить Асель и все прекрасное, что было между нами.
Ильяс задумался, опустив голову. Помолчав, добавил:
– В день отъезда я пошел к озеру, на то самое обрывистое взгорье. Я прощался с Тянь-Шаньскими горами, с Иссык-Кулем. Прощай, Иссык-Куль, песня моя недопетая! Унес бы я тебя с собой, с синевой твоей и берегами желтыми, да не дано, так же как не могу я унести с собой любовь любимого человека. Прощай, Асель! Прощай, тополек мой в красной косынке! Прощай, любимая. Будь счастлива!..
Примечания
1
Птицеверблюды (страусы) – тюякуш ( тюркск. ).
2
Эки ашык – двое влюбленных.
3
Ата, атаке – папа, папочка.
4
Агай – старший брат.
5
Сарайгыр – сары – соловая масть, айгыр – жеребец.
6
Жаман – оценка «плохо».
7
Манасовы тулпары – легендарные скакуны из войска Манаса, героя народного эпоса «Манас».
8
Устаке (уста) – мастер.
9
Акур – глинобитные кормушки для стойловых лошадей.
10
Шурпа – мясной суп.
11
Тайаке – дядя по матери.
12
Ашыктык кат – любовное письмо.
13
Бозокер – человек, изготовляющий хмельной напиток бузу.
14
Айчурек и Семетей – герои из эпоса «Манас».
15
Камбар-Ата – мифический покровитель лошадей.
16
Ширалга – часть добычи.
17
Суюнчу – подарок за радостную весть.
18
Гульсары – желтый цветок, лютик.
19
Укрук – длинная палка с петлей на конце для ловли лошадей.
20
Дулдул – сказочный скакун.
21
Арбаки – духи предков.
22
Тебетей – шапка, отделанная мерлушкой или лисьим мехом.