Раньше умрешь, раньше взойдешь

Харрисон Ким

Мои пальцы выскользнули из его, и я поморщилась.

— Возьмешь мою домашнюю работу?

— Ага. Я заеду к тебе домой после школы. У тебя есть мой номер телефона?

Я дотронулась до своего кармана, нащупывая мой телефон.

— Всегда, — сказала я, и Накита хмыкнула, совершенно не понимая. Почти все для нее просто логика. В этом была разница между ней и Барнабасом. Несмотря на всю его горечь, его вело сердце.

Я чувствовала себя отвратно, покидая Джоша, но что еще я могла сделать? Постепенно я начала замедлять шаг, оба, Накита и Барнабас начали отставать вместе со мной, в то время как Джош продолжал идти впереди нас, с опущенной головой и руками в карманах. Я задержала дыхание, когда отступила в сторону и позволила офицеру Леви пройти мимо

меня. Барнабас коснулся моего локтя, и я остановилась. Другая его рука была на амулете, глаза стали серебряного цвета, когда он прикоснулся к божественному, изменяя воспоминания офицера Леви, чтобы исключить нас. Это было несложное умение, но то, которому, как я думаю, они оба не спешили меня учить из-за того, что я смогу делать с его помощью. Конечно, я их босс, но я получила работу без пожизненного обучения и дисциплины, которые обычно следовали сначала.

Я стояла между машин и наблюдала, не веря своим глазам, в то время как офицер Леви, казалось, полностью забыла о нас, провожая Джоша обратно в школу, как если бы он был единственным, кого она видела. Магия жнецов — вы просто обязаны ее полюбить.

— Женщина вспомнит, — сказала Накита, фыркая, отставив бедро и тоже наблюдая. — Ты использовал слишком мало божественности, так что ложная память не будет держаться.

— Она удержится достаточно долго, чтобы мы смогли улизнуть, а это все, что нам нужно, — Джош уже, очевидно, был забыт, Барнабас взял меня за локоть и направил к полю на краю парковки, но мои глаза были на школе позади нас и открытых окнах. — И когда вернется проверить и никого не найдет, в ней зародится сомнение. Через неделю она забудет об этом, потому что для нее будет легче забыть, чем помнить.

Неделя, думала я, надеясь, что он не совершает ошибку. Я думала, что это будет более надежно. Накита тоже казалось неубежденной.

Плечом к плечу, мы повернулись и оставили машины позади нас и направились к заросшему полю, полному пчел и маленьких цветочков. Я не могла не чувствовать себя странно, шагая меж двух ангелов, светлым и темным, как если бы я была как-то соединена со всем прошлым, что случилось до меня, и будущим, что грядет. Если бы я не знала, что за нами была школа, или не ощущала запах асфальта и раскаленного металла, я бы могла подумать, что иду по Эдему [1] .

1

Эдем — райский сад, в котором жили Адам и Ева до своего изгнания в мир смертных. Прим. S0N1C

Накита посмотрела на небо и смахнула волосы назад. Она улыбнулась до боли красивой улыбкой. Когда она вытянула руки к небесам, ее крылья, ее восхитительные, с черным оперением, невозможно большие крылья — материализовались, переливаясь на солнце. Темный жнец, темные крылья.

Беспокоясь, я оглянулась на школу. Когда я повернулась, Барнабас уже тоже обзавелся крыльями. Его крылья были белыми, и я задумалась, не изменят ли они со временем цвет, как его амулет.

У меня было меньше 24 часов, чтобы попытаться помочь какой-то безымянной душе, что вот-вот окажется в центре борьбы за свою жизнь. И мы — те единственные кто может его спасти, думала я, в то время как Барнабас обхватил меня рукой за талию, и я ступила назад, становясь ему на ноги, так, чтобы он смог нести меня в полете. Мы несли его спасение и его смерть… потому что если я не смогу убедить его сделать иной выбор, Накита его убьет.

Глава 2

В торговом центре Форт Бэнкс царила приятная, созданная кондиционерами прохлада. Я почти ощущала, как охлаждается мое нагретое солнцем тело, пока я ждала у информационной стойки Барнабаса и Накиту, приглушенные звуки ожесточенного спора которых доносились сейчас из-за двойных стеклянных дверей. Грейс, мой бывший ангел-хранитель, а ныне курьер, что-то напевала надо мной. Светящийся шар размером с мяч для софтбола присоединился к нам сразу же, как только мы оказались в воздухе —

благодаря ей и помощи серафимов мы нашли этот маленький городок, затерянный среди кукурузных полей. Я всего лишь несколько раз видела Грейс — когда разрывала связь со своим амулетом, и тогда это почти убило меня, кстати. При своих крошечных размерах она была прекрасна, со слишком ярким лицом, чтобы смотреть на него. Чаще всего она появлялась в виде дымки из яркого света, вроде дефекта, который вы иногда можете заметить на фотографиях. Зафиксировать ее на пленке — единственный способ для обычного человека узнать, что она рядом. Я же могла еще и слышать ее. Мои жнецы тоже могли ее слышать, а вот люди — нет. Повезло им.

— Однажды девушка жила, хранителем времени была, — весело напевала Грейс, спускаясь ко мне, когда ей надоело играть с эхом у сводов потолка. — С жнецом поспорила она. Чем сразу плохиша скосить, она решила с ним поговорить — дать шанс ему не мудануть, а метко выбрать правый путь.

— Спасибо, Грейс, — сухо сказала я.

Она просияла, ее хихиканье звучало как журчание ручейка. Грейс нравилась ее новая должность курьера, которую она получила, когда я дала ей имя. Я случайно поспособствовала ее продвижению по службе, не зная, что имена так много значат в королевстве ангелов. Я думаю, что серафимы прикрепили ее ко мне в качестве наказания, но «лимерики или нет» — тут у меня не было выбора (Ли?мерик — форма короткого юмористического стихотворения, появившегося в Великобритании, основанного на обыгрывании бессмыслицы (прим. LizardQueen). — Как там жнецы? — спросила она, приземляясь на вершину мусорной корзины рядом со мной и становясь невидимой. Когда ее крылья замирали, она переставала светиться.

— Заставь темного жнеца и бывшего светлого работать вместе и посмотри — будут ли у них разногласия, — вздохнув, проговорила я, прислонившись к указателю, и принялась ждать. Я сжала в ладони свой амулет и представила, как магический свет обволакивает черный камень. Как по волшебству — видимо, так и было — гладкий речной камень исчез, хотя его вес по-прежнему ощущался в моей ладони. Делать мой амулет невидимым — одна из первых вещей, которым обучила меня Накита. Когда-нибудь я научусь изменять его внешний вид, но сейчас это было все, чему я смогла обучиться.

От демонстрации моего «мастерства» крылья Грейс превратились в расплывчатое пятно, затем снова исчезли.

— По крайней мере, они разговаривают.

— Они не разговаривают, они спорят, — проговорила я. Это будет труднее, чем я думала, если они собрались «обсуждать» все до смерти. Мы все были здесь — подходящее время, чтобы начать искать меченого.

— Ты же не думала, что изменить небеса и землю будет легко, ведь так? — осведомилась Грейс, и я нахмурилась.

— Было бы легче, если бы я могла отслеживать потоки времени и заглядывать в будущее, — пожаловалась я.

— Не все сразу, — сухо заметила Грейс. — Ты серьезно повредила свой амулет, когда разъединилась с ним.

Я поморщилась от ее обвинительного тона. Она говорила мне не делать этого, но я не послушала. Тогда это спасло меня, но пока мой амулет полностью не восстановится, серафимы, которые могли читать потоки времени, имели право посылать моих темных жнецов убивать людей.

Серафимы, читающие потоки времени — не лучшая идея сама по себе. Они могли это делать, но им сложно было отделять прошлое от будущего — это была одна из причин, почему хранители времени были людьми.

Человек-хранитель времени — в данном случае я — также был способен изменить ход времени: что-то вроде шанса несовершенным людям изменить свое отношение к жизни, порядку во вселенной и к другим вещам.

Сейчас где-то происходило скашивание, о котором я не знала, и это волновало меня. Серафимы знали, что я хотела изменить данное положение вещей, и меня не покидало ощущение, что это скашивание предоставили мне в качестве пробного урока. Если я не смогу заставить этого парня увидеть новую возможность и изменить решение, то как я надеюсь добиться этого от моих темных жнецов? Почувствовав мое мрачное настроение, Грейс подлетела ближе.