Рапсодия - Дитя Крови (Симфония веков - 1)

Хэйдон Элизабет

Только после этого великан медленно опустился на колени и замер.

– Пути назад нет, - проговорил Акмед, стоявший у него за спиной.

Грунтор посмотрел на него и ухмыльнулся, казалось, из последних сил:

– Ну, мы же с самого начала знали, что назад не вернемся.

– Назад?
– язвительно проговорил Акмед.
– А мы никуда и не уходили.

Грунтор положил голову на землю, укутанную снежным покрывалом, всем телом ощущая ее успокаивающий голос.

– А вот и нет, сэр, - пробормотал он.
– Мы на другом краю света.

Не

в силах больше сражаться с изнеможением, Грунтор провалился в глубокий сон, который принес ему полное понимание случившегося, рожденное неразрывной связью великана с землей.

Спустя несколько мгновений Акмед услышал, как вскрикнула Рапсодия, которая увидела звезды и тоже все поняла.

16

ПЕРЕД САМЫМ РАССВЕТОМ ветер усилился и принялся швырять в лицо Рапсодии крошечные колючие крупинки льда.

Она мгновенно проснулась и села. Сон оказался явью - она на воле! Ночью воздух стал холоднее, небо полностью очистилось от туч. Звезды медленно гасли, словно не хотели покидать небосклон. Приближался рассвет, который нес с собой прозрачное сиреневое сияние, едва различимое сквозь деревья.

Кто-то из спутников накрыл девушку грубым армейским одеялом. Под такими одеялами они безуспешно пытались согреться, когда ночевали под землей. Рапсодия лежала рядом с Грунтором, в зарослях густого кустарника, защищавшего их от пронизывающего ветра. Неподалеку весело трещал огонь и жарился надетый на вертел кролик. Грунтор до сих пор еще не пришел в себя.

Акмед устроился на голых ветках форсатии и молча наблюдал за девушкой. Он кивнул, когда Рапсодия сбросила одеяло, и она невольно улыбнулась ему в ответ. Затем повернулась к храпящей рядом горе. Казалось, после своих героических усилий Грунтор нисколько не пострадал.

– Он в порядке, - сказал Акмед.

– Хорошо, - ответила Рапсодия и осторожно поднялась на ноги. Все мышцы у нее затекли, и она чувствовала себя разбитой и старой - хотя представления не имела, сколько ей теперь лет.
– Я отойду ненадолго.

Она направилась на восток, радуясь тому, что снова может определять направление, и нашла небольшую полянку, откуда открывался прекрасный вид на светлеющее небо.

Как и вечером, она достала меч, не переставая восхищаться тем, что его рукоять остается холодной, хотя языки пламени, ласкающие сталь, сияют ярче, чем костер, разведенный Акмедом. Едва различимые розовые и пурпурные тени коснулись огненного оружия, перекрасив его сверкающий наряд в цвета рассвета. Рапсодия чувствовала на лице тепло и не могла отвести от клинка глаз, завороженная этой красотой.

Акмед назвал его Звездный Горн. В имени меча звучала музыка - словно зов трубы на рассвете. Рапсодия подняла клинок над головой, закрыла глаза и запела гимн заре, торжественную песнь, которой народ ее матери прощался со звездами и приветствовал наступление дня. Она пела очень тихо, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания.

И вдруг почувствовала, как в голове прояснилось и перед мысленным взором предстало сверкающее оружие. Она услышала его песню и с удивлением обнаружила, что мелодия немного изменилась, чтобы звучать

в унисон с ее утренней молитвой. Рапсодия ощутила такую могучую силу, что от удивления и ужаса уронила меч в снег.

Впрочем, она тотчас открыла глаза и, задыхаясь, быстро подняла чудесное оружие. Снег не погасил его сияния - более того, снова оказавшись у нее в руках, меч засверкал еще ярче. Рапсодия убрала его в ножны и вернулась в лагерь как раз в тот момент, когда начал просыпаться Грунтор.

Акмед внимательно наблюдал за Рапсодией, которая стояла на небольшом возвышении и смотрела в небо, светлеющее на востоке. Ее фигурка отбрасывала крошечную, хрупкую тень. Первый луч света, возникший на горизонте, коснулся ее волос, и они вспыхнули золотым ореолом, ярким и теплым, словно само солнце.

Мерцающее золото волос окутывало прекрасное лицо, изумрудные глаза сияли в утреннем свете. Рапсодию пронизывала такая сила, какой Акмеду до сих пор ощущать не доводилось, - сила, рожденная огнем, сквозь который она прошла. Привязав его к себе песней, она впитала часть его могущества, и сейчас в ее душе полыхал настойчивый зов пламени, гипнотический, подчиняющий себе все вокруг. Акмед вдруг понял, что не может отвести от нее взгляда.

Огонь превратил ее в совершенство, одарив неземной, нечеловеческой красотой. Последствия этих перемен завораживали Акмеда - его всегда интересовало, каким образом можно получить дополнительное могущество.

Закончив молитву, Рапсодия вернулась и наклонилась над Грунтором, который пытался проснуться, отчаянно сражаясь с усталостью и болью, сковавшими все его тело. Рапсодия положила руку ему на плечо и тихонько пропела:

Проснись скорей, малыш, довольно спать,

Пусть солнышко в твои заглянет глазки,

Ведь светлый день зовет тебя играть.

Не открывая глаз, Грунтор расплылся в счастливой улыбке, услышав сереннскую детскую песенку. Потом он разлепил веки пальцами и с жалобным стоном сел.

– Ой унюхал еду, - заявил он и обхватил Рапсодию своей ручищей.

– Надеюсь, ты имеешь в виду кролика, - заметила Рапсодия, бросив взгляд на костер.

– Ясное дело.

– С тобой всегда нужно держаться настороже, особенно учитывая, какие у тебя сильные лапы. Как ты себя чувствуешь?

– Лучше всех, мисси, - весело рассмеявшись, ответил великан.
– Ою здесь больше нравится, чем там, в черном брюхе.
– Его огромные глаза остановились на девушке.
– Герцогиня, что у тебя с волосами?

– А ты не знаешь? Я измазала их грязью и не расчесывала целую вечность. Тебе они нравятся?
– Она расхохоталась и, кокетливо на него взглянув, попыталась взбить волосы.

– Если по правде, очень. Ой считает, тебе грязь идет. Может, другим женщинам стоит тоже попробовать?

Рапсодия подтолкнула его в бок и направилась к костру. При ее приближении огонь вдруг с оглушительным ревом взвился к небу, и мясо мгновенно обгорело по краям.

– Мне кажется, он уже готов, Акмед. Еще немного - и наш кролик превратится в угли. Эй, Грунтор, одолжи мне Миротворца на минутку.