Рапсодия: Дитя крови

Хэйдон Элизабет

— Нет, не стоит, Джо, я тебе верю.

— Давай, Рапс! Мне понравилось. Еще одно задание!

— Ну, где ты хранишь свое чистое нижнее белье? Джо слегка смутилась:

— Давай определим, что значит «чистое». Рапсодия помрачнела.

— Есть чистое, а есть грязное. Разве тут могут быть какие-то другие определения?

— Ну, бывают разные виды чистого, — робко проговорила девушка. — То, что я носила в этом месяце или в прошлом.

— Пожалуйста, прошу тебя, никогда больше не говори мне ничего подобного, — серьезно сказала Рапсодия. — Ты

победила, Джо. Как только я вернусь в свою комнату, то сразу же переделаю там все по твоей системе. Только, пожалуйста, не проси меня больше, чтобы я поручила тебе найти еще что-нибудь.

— О, кого ты хочешь обмануть? — проворчала Джо, продолжавшая держать в руках свечи. — Если ты не сложишь свою одежду в соответствии с цветами радуги, а рядом не будут стоять аккуратнейшие мешочки со всем остальным, у тебя случится припадок. Куда положим свечи?

Рапсодия огляделась:

— А где твой туалетный столик? Джо обрадовалась.

— Хорошая идея, — сказала она и направилась к огромному кургану из грязной одежды.

Быстрым движением Джо сбросила одежду на пол, освободив туалетный столик, и принялась расставлять на нем свечи.

Приподняв подол ночной рубашки, чтобы не запачкать его, Рапсодия перебралась на противоположную сторону комнаты, где стала наводить порядок под предлогом освобождения большого сундука — подходящей поверхности для свечей.

— Не уверена, что это хорошая идея, Джо, — с сомнением в голосе призналась Рапсодия. — Мне бы совсем не хотелось, чтобы у тебя случился пожар.

— Не беспокойся, — ответила Джо, роясь в ящичках стола. — Я сложу вещи в две большие кучи посреди комнаты. Этого будет достаточно.

— Только если ты их не подожжешь, — сказала Рапсодия.

Она коснулась каждой свечи и сосредоточилась на огне своей души. Фитили покраснели, после чего вспыхнуло пламя.

— Вот это да! — воскликнула Джо. — Здорово. А где твой кремень? Я не могу найти трутницу.

Рапсодия подошла к Джо и положила руку ей на плечо. Некоторое время Джо молча смотрела на горящие свечи, а потом с тихим вздохом уселась на кровать.

Сияние свечей принесло тепло в затхлый воздух спальни. Беспорядок отступил в тень, и настроение в комнате неуловимо изменилось. Рапсодия обняла руками колени и с улыбкой смотрела на Джо.

— Ну, тебе нравится? — спросила она, наблюдая в мерцающем пламени за глазами Джо.

Девушка не сразу ответила, удивленно разглядывая свою спальню.

— Великолепно, — тихо проговорила она, и жесткие черты ее лица разгладились. — Свет в ночи. Мне никогда не приходилось видеть ничего подобного. Быть может, так горели фонари в парке Куинси, в богатых кварталах Наварна. Однажды я пыталась провести там ночь, но после того, как служители потушили фонари, парки обошли стражники, а после встречи с ними никто не захочет ночевать в парке Куинси…

— Моя мать говорила, что даже самая обычная хижина становится дворцом в мерцающем пламени свечей, — задумчиво проговорила Рапсодия. — Теперь я понимаю, что она имела в виду.

—

Могу спорить, она никогда не думала, что ты будешь жить в таком доме, — сказала Джо, заложив руки за голову и вытягиваясь на кровати. — Она бы сильно удивилась, увидев тебя здесь.

— Вовсе нет, — улыбнулась Рапсодия. — Мою мать было трудно вывести из равновесия. Ей пришлось многое пережить. Но мерзости жизни никогда не касались ее. Казалось, в ее глазах всегда горели свечи, которые не мог потушить даже самый сильный ветер.

Джо довольно долго молчала. Наконец она вытащила из-под подушки кинжал и поставила его острием на палец, пытаясь удержать на весу.

— Наверное, ты ее очень любила. Рапсодия смотрела прямо в пламя свечей:

— Да.

— И она любила тебя, не так ли? И у тебя была замечательная жизнь.

Рапсодия отметила горечь, прозвучавшую в голосе девушки.

— Да, Джо, пожалуй, ты права. Но это не помешало мне все бросить.

— Да? Выглядит довольно глупо.

— Так и было, — не стала спорить Рапсодия.

— Но почему ты так поступила?

Рапсодия стиснула висящий на шее кулон. Она смотрела на горящие свечи, пытаясь вслух произнести слова, которые еще не слышала ни одна живая душа.

— Это произошло из-за одного юноши.

— Ах вот оно что. — Джо переставила кинжал на палец другой руки. — Он был твоим первым?

— Да. И последним. С тех пор я больше никого не любила. И никогда не буду любить.

Кинжал кружился, подчиняясь ловким пальцам.

— И ты с ним убежала?

Тени вокруг Рапсодии внезапно сгустились.

— Нет. Я убежала, чтобы его найти. Но мне так и не удалось повстречать его снова. Он получил от меня все, что хотел, а потом исчез.

— Так почему же ты просто не вернулась домой?

— Этот вопрос я задаю себе каждый день.

— А теперь ты не можешь?

— Да. Теперь не могу.

Джо молча ждала продолжения. Но ее сестра больше ничего не сказала. Наконец Джо села и принялась водить лезвием кинжала по подошве сапога.

— Ну, и на что это похоже? Мать и все такое?

— Гм… Замечательно. Во всяком случае, у меня была чудесная мать. Некоторые мои подруги и их матери ненавидели друг друга. Я убеждена, что они рано выходили замуж лишь для того, чтобы побыстрее покинуть дом. Но моя мать была удивительной. Иначе и быть не могло: таких, как она, больше не было во всей деревне.

— Добрая?

— Да. Она была из лириков. Когда погибли все ее родные, ей единственной удалось уцелеть. Она вышла замуж за моего отца, и ей пришлось многое пережить, но она всегда переносила любые невзгоды с поразительной твердостью и благородством. Я никогда не слышала, чтобы она плохо отзывалась о ком-то, даже о тех, кто ее ненавидел. Более того, когда люди жестоко обращались с моими братьями, она никогда не позволяла им выказывать свой гнев. Впрочем, к тому времени, когда я появилась на свет а я была шестым ребенком в семье и единственной девочкой, — все в деревне ее любили.