Рапсодия: Дитя крови
Шрифт:
— Да.
— А Главный корень представляется тоненькой ниточкой в сравнении с Осью Мира. Ось Мира — все равно что твой волосок рядом с вирмом. Он может сожрать всю Землю — это и было целью тех, кто украл яйцо. Вирм ждет зова демона, и я знаю точно, что он прозвучит очень скоро. — Акмед закрыл глаза, и Рапсодия больше не видела его лица. — Мне это известно, потому что для этого он намеревался использовать меня.
— Вот почему ты решил бежать?
— Отчасти…
Рапсодия опустилась
Грунтор с самого начала взял на себя роль ее защитника, спорил из-за нее с Акмедом, помогал в трудные минуты, оберегал от кошмаров. А вот в его спутнике она разглядела хорошее только сейчас.
«Нельзя увидеть свет, не заглянув в лицо мраку. Запомни это».
— И вместо того, чтобы обойти страшное место, ты привел нас сюда в надежде, что мы сможем остановить чудовище?
— Да, если получится. — Глаза Акмеда — совершенно разные — блестели в темноте. — Но даже и в этом случае, Рапсодия, мы лишь оттянем неизбежное. Ты не сможешь уничтожить его совсем. Таким могуществом не обладает ни одно живое существо.
Она опустила голову на руки:
— Я могу спеть песнь глубокого сна, но не имею ни малейшего понятия, повлияет ли она на него. Кроме того, мне нужно находиться рядом с ним, чтобы он меня услышал.
Акмед тяжело вздохнул:
— Этого я и боялся. Мы с Грунтором обсуждали такую возможность.
— И он возражал! Вот почему ты дождался, когда он уснет, чтобы со мной поговорить.
— Поосторожнее, Рапсодия, я ведь могу изменить свое мнение о тебе. Ты, оказывается, умница.
— У меня появилась одна идея, но мне понадобятся мои вещи, — сказала она, улыбнувшись. — Тебе скорее удастся забрать их, не разбудив Грунтора.
— Прежде чем совершить какую-нибудь глупость, может быть, скажешь мне, что ты задумала?
Акмед протянул ей заплечный мешок и вспомнил ту далекую ночь у костра за стенами Истона. «Я снова спрашиваю у тебя, Певица, что можешь сделать ты?» — спросил он. А она ответила: «Могу сказать абсолютную правду, как я ее понимаю. И сделав это, я в силах изменить действительность».
Акмед снова перевел взгляд на Рапсодию. Она распутывала завязки мешка, где хранила свою арфу.
— Я ужасно признательна тебе за доверие. — Она вытащила инструмент, который пострадал от того, что находился под землей, не больше, чем хлеб Пилама. — Ты сказал, что в определенный момент чудовище будет разбужено.
— Да.
—
— Чтобы призвать кого-то, нужно знать его истинное имя. Разумеется, мне оно неизвестно. Но если нам удастся замаскировать призыв, помешать чудовищу уловить его — возможно, оно будет спать и дальше и вообще не отреагирует на голос зовущего. По крайней мере, какое-то время. На лице Акмеда появилось подобие усмешки.
— И как ты собираешься это сделать?
— Еще не знаю. Но я что-нибудь придумаю, когда мы войдем в туннель.
Они очень осторожно ползли по громадному сияющему Корню, стараясь не спешить, чтобы не наделать шума. Наконец они добрались до его конца и ступили на черную базальтовую скалу, сквозь которую проходила Ось Мира. От края Корня начинался громадный туннель, окутанный черными тенями.
Чем ближе они к нему подходили, тем становилось холоднее.
Из глубины огромной круглой пещеры поднимался ледяной ветер. Он щипал уши и пальцы, морозил мокрую одежду, которая тут же пристала к телу.
— Боги! — прошептала Рапсодия. — Почему здесь так холодно?
Акмед медленно повернулся к ней и ответил, делая долгие паузы между словами, словно у него стучали зубы и он никак не мог с собой справиться:
— Когда демоны, спрятавшие яйцо, ушли наверх, в мир людей, они забрали с собой стихию огня, чтобы вирм оставался в спячке. Они хотели, чтобы он вырос до максимально возможных размеров, прежде чем выпустить его на свободу. Я думаю, именно по этой причине тех мерзких червей привлекли тепло и свет.
— С тобой все в порядке? — забеспокоилась Рапсодия. На губах Акмеда, покрывшихся коркой льда, появилась усмешка.
— Я раздумываю, не впасть ли и мне в спячку.
— В каком смысле?
Он наклонился так, чтобы она смогла услышать его шепот:
— Ты же сама назвала меня Акмед, Змей. Рапсодия с сочувствием протянула руку и стерла тонкую ледяную пленку с его лица. Теперь он шел так медленно, что они почти не продвигались вперед.
— О боги! — пробормотала Рапсодия.
Акмед оказался в ловушке змеиного имени, которое она ему дала.
«Что я наделала! — подумала она, глядя, как Акмед замерзает, не в силах сдвинуться с места. — Если у меня ничего не получится и я разбужу змея, ему не спастись. Он станет первой жертвой. Нет, второй».
— Сначала я отведу тебя назад, — сказала она и взяла дракианина за безжизненную руку. — Тебе нельзя здесь оставаться.
Акмед сделал над собой отчаянное усилие и покачал головой. Его глаза, такие же пронзительные, как и прежде, уставились на девушку.