Рапсодия в стиле mort
Шрифт:
Так выглядело обвинительное заключение, хотя обвинять уже было некого.
Даша знала: существуют причинно-следственные связи, которые никогда не уловит «нормальный» человек. До последнего времени она относила себя к этим людям. А сейчас границы двух миров сошлись в узкую полоску, острую, как лезвие бритвы, и определить, где кончается иллюзия и начинается реальность, стало не так-то просто.
Даша добралась до общежития около восьми часов. Машки Суворовой нет, наверняка умчалась на дискотеку. Тихо, пусто,
Она сняла куртку, села на кровать и стащила сапоги. Помассировала ноющее бедро и начала разбирать сумку.
На покрывало лег сверток в плотной коричневой бумаге. «Для Даши», прочитала она еще раз. Собралась с силами, достала из косметички маленькие маникюрные ножницы и распотрошила плотную упаковку.
На пол тяжело шлепнулся конверт, набитый стодолларовыми купюрами. Даша нагнулась и собрала рассыпавшиеся деньги. А это что? Она достала из конверта глянцевую цветную фотографию. Опустила руку на колено и почувствовала, как глаза наполняются слезами.
Снимок с творческого вечера. После окончания официальной части многие фотографировались вместе с Арсением, ну и она напросилась. Веселая девчонка, совершенно непохожая на сегодняшнюю Дашу, взяв писателя под локоть, улыбалась в объектив. Улыбался и Арсений, только несколько виновато и натянуто. Она помнила, какой напряженной была его согнутая рука. За спиной Арсения толпились люди. Кое-кого Даша узнала: вот Вероника Сорокина разговаривает с мужчиной в очках, вот приятная женщина средних лет, которая сидела рядом с Дашей… А это что такое?!
Даша встала, подошла к столу и включила настольную лампу. Положила фотографию в круг света и прищурилась.
За спиной Арсения виднелось смутное очертание высокой женской фигуры в длинном темном пальто. Волнистые вьющиеся волосы, распущенные по плечам, высокий берет, похожий на головной убор десантников. Если приглядеться, можно различить твердые черты лица и глаза серого цвета…
Даша быстро перевернула фотографию и села на стул, пытаясь перевести дыхание. «Это просто дефект пленки, – внушала она себе разумно и спокойно. – Так бывает, ты знаешь».
Даша знала, но взглянуть на снимок еще раз почему-то не решилась. Может, завтра, при солнечном свете…
Во втором конверте, кроме толстой пачки долларов, лежала ее конкурсная работа. Бумага выглядела помятой, будто кто-то скомкал ее от злости, а потом снова тщательно разгладил. На полях, исписанных двумя разными почерками, Даша прочитала:
«Это здорово!»
Написано было шариковой ручкой быстрым скользящим почерком с наклоном вправо.
А ниже твердым почерком с наклоном влево было добавлено: «Убить ее, такую умную!» Чернильные брызги выдавали, что рукой человека, державшего перьевую ручку, водила самая настоящая ярость.
Даша вытерла мокрые щеки и не стала читать другие примечания. Она сделает это завтра, когда соберется с силами. Бедный Арсений,
Даша вынула из плотной упаковки потрепанную книгу с потускневшими оранжевыми буквами на сером фоне. Первый титульный лист был исписан легким скользящим почерком с наклоном вправо: «Никогда не сдавайтесь. Ваш Арсений Платонов». Рядом с подписью красовалась жирная точка, похожая на кляксу. Девушка-официантка из бара вспомнила, что Арсений подписал эту книгу у нее на глазах и подтолкнул к противоположному пустому стулу. «Он был странный, – рассказывала она. – Сидел и полчаса что-то бормотал себе под нос. Сначала сказал, что у него нет денег, а потом пересел на другой стул и вытащил бумажник. Сразу видно, псих».
Даша оперлась локтями на стол и закрыла лицо ладонями. Застыла минут на пять, ни о чем не думая, просто привыкала к новым ощущениям, свалившимся ей на плечи. Потом сунула конверты с деньгами под подушку и пошарила в оберточной бумаге. Пусто… Пусто?!
Даша встряхнула разорванную упаковку, не веря своим глазам, и еще раз обшарила конверты, набитые стодолларовыми купюрами. Пусто!
– Нет, – запротестовала она вслух. – Этого не может быть. Ты не мог бросить работу на половине пути и не отослать мне самого главного. Арсений, ты не мог так поступить!
Она обеими руками схватила книгу за твердый картонный переплет, раскрыла и затрясла над кроватью. Странички захлопали, как птичьи крылья, таинственно и вкусно запахло старой бумагой. И когда ожидание стало невыносимым, на покрывало скользнул тонкий серебристый диск. Даша схватила его дрожащими руками. Ах, Арсений, Арсений, разве можно так шутить?
Она включила компьютер, вставила находку в дисковод и щелкнула мышкой на опции «Открыть».
Экран засветился молочно-белой страничкой. Посредине большими буквами было написано: «ПРИГЛАШЕНИЕ К ТАНЦУ».
А чуть повыше – фамилии авторов: Арсений Платонов, Дарья Алимова.
Даша сидела неподвижно и смотрела на светящуюся страницу.
Вот кто она такая. Вот почему Арсений сказал, что ее нельзя уничтожить. Она не персонаж книги, она соавтор. Причем соавтор, который должен завершить работу.
«Я не стремлюсь, чтобы меня любили, – сказал как-то Арсений. – Достаточно, чтобы меня понимали». А разве сама она не стремится к тому же, часами копаясь в архивной пыли и вытаскивая из себя воспоминания, которые причиняют боль?