Рапсодия ветреного острова
Шрифт:
Лулу как раз убрала шкатулку в тайное место, когда услышала, как Марта зовет ее:
– Мисс Лулу, спускайтесь немедленно!
Лулу подбежала к двери и распахнула ее с такой силой, что дверная ручка ударилась о стену. Девочка знала, что лучше не сердить Марту; Мэгги разрешила этой женщине наказывать Лулу, и, судя по всему, это происходило достаточно часто.
Задняя дверь осталась открытой, и Лулу выбежала наружу, едва не врезавшись в широкую спину Марты, чья темная кожа зловеще поблескивала под зимним солнцем. Белье исчезло с веревок, превратив бутылочное
– Да, мэм?
– Мне не нужно спрашивать, кто поставил эту штуку здесь, на заднем дворе. Мисс Мэгги слишком много работает, а миссис Кэт слишком ленива, чтобы тратить время на подобные глупости.
Лулу почувствовала палец Марты на своем подбородке, она хотела посмотреть в глаза девочке.
– Мы не балуемся с вещами, в которых ничего не понимаем, слышишь меня? Ты не знаешь, что впускаешь в свою душу, когда играешь с такими дурными талисманами. Это не по-христиански! Этому дереву здесь не место.
Нижняя губа Лулу задрожала.
– Вы плохо думаете об этом дереве. Оно же такое красивое и еще… – она выдержала достаточно долгую паузу, чтобы Марта забеспокоилась.
– Что еще, солнышко?
– И еще оно напоминает мне о Джиме. Он рассказывал о бутылочных деревьях в Луизиане, где он родился. Оно помогает мне думать, что он рядом, и это снова делает меня счастливой.
– Ох, деточка! – вымолвила Марта, и ее голос уже не казался рассерженным. Она обняла девочку и прижала к себе. – Джим был хорошим человеком, и я знаю, что ты скучаешь по нему. Но ты не должна использовать эти языческие символы, чтобы помнить о нем.
Лулу уперлась подбородком в объемистый живот Марты и посмотрела на темнокожее лицо женщины, которую знала с рождения.
– Это единственная вещь, которая у меня осталась от него, Марта. Пожалуйста, не забирай ее! Думаю, я не вынесу, если потеряю еще и это.
Взгляд Марты смягчился, и Лулу поняла, что она победила.
– И если вам будет легче, обещаю сделать крест из двух ветвей, как подобает для христианской памяти о Джиме.
Марта отпустила ее.
– Ладно. Мне кажется, что если ты это сделаешь, то все будет в порядке. Только сделай поскорее, слышишь? До того, как кто-нибудь еще увидит это дерево.
– Да, мэм, – ответила Лулу и прошла на задний двор с опущенной головой. На ее губах играла едва заметная улыбка: она радовалась, что все обошлось. Она отвернулась от Марты, не в силах скрыть свою радость, но улыбка угасла на ее губах, когда она увидела выражение лица женщины: та наблюдала за ней, прищурив глаза, плотно сжав губы и покачивая головой.
Лулу подошла к дереву и опустилась перед ним на колени, изо всех сил желая, чтобы оно все-таки обладало волшебной силой, несмотря на то, что она только что говорила Марте. Все они нуждались в волшебстве, потому что все вокруг как будто вышло из равновесия. Это как будто ты катался на чертовом колесе и застрял на самой вершине: тошнотворное ощущение, которое
Сейчас Лулу испытывала точно такое же ощущение, и никакие молитвы в церкви не помогали избавиться от него. Но бутылочное дерево с цветными бутылками и тихим шелестом ветра внутри успокаивало ее как ничто другое и заставляло верить в немыслимые, казалось бы, вещи. Она сделает так, как обещала Марте, но не перестанет верить. Сидя на корточках, она закрыла глаза, прислушалась к зимнему ветру, поющему в бутылках, и попыталась вспомнить, как выглядел Джим, когда он улыбался.
Глава 4
Автомагистрали между штатами Индиана и Южная Каролина были проложены в 1950-х годах по распоряжению президента Эйзенхауэра как часть национальной системы обороны. Эмми знала об этом после многочасового бдения над атласами, которые она нашла в магазине своей матери. Она долго водила пальцами по паутине шоссе и проселочных дорог, проходивших через знакомые окрестности и другие места со странными названиями, такими как Энка-Виллидж и Саут-Конгари, которые как будто принадлежали к другой части света.
Спланировав каждый поворот будущей поездки, Эмми почувствовала себя в центре управления процессом, она уже не казалась себе каменным шариком для детских игр, который упал на пол и покатился в сторону наименьшего сопротивления.
Родители помогли ей загрузить автомобиль – «Форд Эксплорер» Бена – а отец, поцеловавший ее в лоб на прощание, потянулся закрепить ремень безопасности, словно таким образом он мог защитить свою дочь от любых опасностей на дороге.
– Я хочу, чтобы ты останавливалась каждые два часа и звонила нам по мобильному телефону. Ты не забыла захватить зарядное устройство и запасной аккумулятор на всякий случай?
– Нет, папа. Еще у меня есть деньги, спрятанные в трех разных местах, вода в бутылке и баллончик с перцовым газом.
– И полный бак бензина. Я заправил его сегодня утром.
– Спасибо, папа. Я ценю это.
Отец снова наклонился и легко поцеловал ее в лоб.
– И все же не забывай звонить.
Потом он уступил Пейдж место у открытой двери, но мать не стала наклоняться.
– Ты взяла книги из «Находок Фолли»?
Эмми похлопала по коробке на пассажирском сиденье рядом с собой, словно по плечу старого друга.
– Да, спасибо. И я хочу, чтобы ты позволила мне заплатить за них.
Пейдж улыбнулась.
– Думаю, тебе они нужны больше, чем мне. Считай, что это подарок, – она повернулась, и в ее глазах на мгновение отразилось синее небо. – Ты кое-что почувствовала, когда прикасалась к ним, правда? Я рада. Не думаю, что это я смогла убедить тебя поехать туда.
Пейдж отступила и с силой захлопнула дверцу; этот жест был выразительнее любых прощальных слов. Эмми дважды сглотнула, прежде чем смогла обрести голос.