Раса и Язык
Шрифт:
Посмотрим с этой точки зрения на индоевропейские, семитские и полинезийские языки. Среди индоевропейских народов встречаются как чистые, так и смешанные расовые и языковые типы.
Создателями и первоначальными носителями индоевропейских языков могли быть только предки чистой расовой группы. Анализ географического распространения разных типов показывает, что расовый и языковой тип тем чище, чем ближе мы к Северной Европе. Мы уже говорили о шведах: в этом случае раса говорит, на своем родном языке. Мы имеем здесь доказательство того, что одна из групп индоевропейских языков, а именно германская, была создана северно-европейской расой. Отсюда можно сделать вывод, что и вся индоевропейская семья языков — продукт нордической расы. За понятием родства языков здесь кроются общие корни. Распространение этих языков было следствием перенаселения,
8
Более реальной представляется гипотеза М. Гимбутас о Северном Причерноморье, как о прародине арийцев.
С другой стороны, нет ни одной другой расы, которая была бы общей для всех или хотя бы большинства индоевропейских народов, поэтому ни одна другая раса не может претендовать на роль создательницы языков данного типа. Хотя и неверно говорить об «индоевропейской расе», в основе этого оборота лежит правильное понимание того, что индоевропейские языки вышли из недр северно-европейской расы, что первоначально раса и язык совпадали. Так же обстоит дело и с семитскими языками. И в этом случае мы имеем область чистой расы и чистого языка, а именно Аравию. Расовый тип здесь — т. н. средиземноморский. Аравия, как минимум, один из центров его распространения. Эта гипотеза до сих пор, насколько я знаю, не оспаривалась. [9] Среди народов, в языке которых преобладают семитские элементы, всегда можно найти примесь средиземноморской расы. О «семитской расе» нельзя говорить так же, как об «индоевропейской», потому что раса и язык совпадали только в древнейшие времена. Семитские языковые элементы, таким образом, это реликты, по которым мы можем проследить историю средиземноморской расы, по крайней мере, ее восточной ветви. Говорила ли западная ветвь этой расы, т. е. древнее население Южной Европы, первоначально также на семитских языках, пока нельзя сказать со всей определенностью. Исходя из антропологических данных я бы скорее предположил, что в Южной Европе первоначально говорили на хамитских языках, более того — именно здесь их родина. [10]
9
Теперь считают, что прародиной семитов была Африка.
10
Опять-таки необходимо уточнить, о каких именно «хамитских» языках идет речь. Н. Я. Марр считал, что народы этой расы говорили на «яфетических», по его терминологии, языках, ныне именуемых иберо-кавказскими.
Ту же самую картину дают нам малайско-полинезийские языки. [11] Общий вывод: все говорит за то, что каждое из больших языковых семейств является духовным продуктом какой-либо одной расы.
Несколько слов о теории возникновения типов языка. Предварительным условием, как и для образования расы, является, несомненно, географическая изоляция. Без нее однородные типы не смогли бы развиться. Это знает каждый биолог: даже типы, возникшие в результате мутации, без изоляции не сохраняются. В условиях изоляции язык становится выражением духовных особенностей расы. Вывод: первоначально раса и язык всегда совпадали, они возникали вместе, в одной и той же окружающей среде.
11
Согласно
Более того: возникновение больших языковых семейств было бы немыслимым, если бы языки не были продуктом расового духа. Мы знаем из опыта, что в первобытных условиях языка имеют очень сильную тенденцию к разделению на диалекты и к быстрым изменениям. Без общей духовной расовой основы никогда не возникли бы большие языковые семейства, а происходило бы все большее дробление на диалекты.
Могут возразить: предположим такой случай, что новая раса возникает в результате мутации. Тогда две разные расы говорили бы на языке одного типа. Но в истории человечества мы не знаем мутаций, и ничто не заставляет предположить, что та или иная раса может возникнуть только в результате мутации. Если мутации и имели место, то в очень отдаленную эпоху, когда язык еще не возник. Но если бы новая раса и в самом деле возникла бы в результате мутации, она обрела бы и другие духовные особенности, так что две расы недолго говорили бы на одном «родном» языке. Далее. Как уже говорилось, элементы чужого языка не заимствуются механически, без изменений, а приспосабливаются к своим физическим и духовным особенностям, своему уровню культуры. Все указывает на то, что физические и особенно духовные особенности расы играют решающую роль не только при изменении, но и при формировании языка. Расы первоначально создавали свои собственные языки, исходя из своих потребностей и на базе своих духовных способностей.
Итак, каждое языковое семейство соответствует духу создавшей его расы и наоборот, на основе языка можно сделать выводы о духе расы (один из способов прийти к убеждению, что духовные задатки рас очень различны). Отсюда следует, что одна и та же раса не может создать несколько разных по духу типов языков, а всегда лишь один. Поэтому, исходя из числа принципиально разных по духу языковых типов, мы можем сделать вывод о минимальном числе первоначальных рас. О духовной взаимосвязи расы и языка знали уже давно. В. фон Гумбольдт писал: «Язык это внешнее проявление духа народов. Их язык это их дух, а их дух это их язык; их нельзя представлять себе не тождественными».
Внутренняя взаимосвязь расовой души и языка проявляется также в том, что способности к культурной деятельности, похоже, снижаются, если население утрачивает свой родной язык. Никто никогда не мог объяснить, почему рожденные в Америке выходцы из Германии менее способны в этом плане, чем выходцы из Англии. Большинство выдающихся людей США — английского происхождения, а из немцев там, за немногими исключениями, выдвигаются лишь те, кто родился в Германии и для кого немецкий язык был родным. При этом речь идет о выходцах из одних и тех же социальных слоев. Немецкий и английский народ имеют примерно одинаковые расовые компоненты, чем же объясняются культурные различия? Может быть, прав Гебель: «Почему миллионы американцев немецкого происхождения внесли столь малый вклад в духовную жизнь Америки? Потому что, утратив родной язык, они засыпали источник, из которого бессознательно вытекала их духовная деятельность». Шурц добавляет: «Человек, который переходит на чужой язык, теряет духовное наследие своих предков. Новый язык дает духу иное содержание». Результатом совместных усилий разных отраслей науки о человеке является такое решение проблемы «Раса и язык»: Человеческие расы возникают в состоянии изоляции как продукт наследственных задатков, отбора и эндогамных браков, и та же самая изоляция одновременно порождает однородный тип языка как продукт физических и духовных особенностей возникающей расы.
Таким образом, первоначально раса и тип языка всегда совпадают. Язык был, так сказать, одним из духовных расовых признаков. В характерном для нее типе языка каждая раса создала удивительно гармоничный, приспособленный к ее тончайшим духовным движениям инструмент, который она не может безнаказанно отбросить. И если в позднейшие времена из-за распространения и смешения рас первоначально столь ясная картина замутилась, это не может ничего изменить в основном факте духовной взаимосвязи расы и языка:язык это часть расовой души. «Архив фюр Антропологи», т. XVIII,? 3–4. Брауншвейг, 1921.