Раса значения не имеет
Шрифт:
По нашей инициативе был спешно сформирован Пангуманоидный Союз, в который вошли представители крупных рас: люди, гномы, орки, летний народ и эльфы. Эльфы, строго говоря, крупной расой не являлись, но владели собственным миром под названием Зеленый Лес, их цивилизация была весьма развита поэтому они и получили постоянное членство в Совете Союза. Мы попытались ограничить миграцию, но многочисленные орки из Хорга и фейки Авалона все равно лились нескончаемым потоком. Гномы Великих Гор тоже досаждали, но значительно меньше. Что до эльфов, то их, может, и хотели видеть в Союзе, но вот они-то
Надо сказать, что люди поначалу тоже активно исследовали сопредельные миры. Дальновидные эльфы практически сразу объявили Зеленый Лес закрытой территорией и ввели визовый режим, обосновав это хрупкостью и неустойчивой структурой своего древнего мира, а потому об их родине мы знаем в основном из фильмов и благодаря фотографиям. Зато наши туристы буквально вытоптали цветущие луга Авалона, а экстрим-туры в Хорг и Великие Горы в конце концов пришлось запретить по многочисленным требованиям активистов-экологов. Правда, это не помешало нашим бизнесменам выкупить за бесценок все, что было полезного в Авалоне, Хорге и Великих Горах. Пару лет, пока там еще были хоть какие-то ресурсы, шахты и карьеры работали круглосуточно, перегоняя сырье в наш мир. Капитал, понятное дело, тоже оседал у нас.
А теперь мы имеем то, что толерантно называется «миграционной проблемой». Взаимной межрасовой любви все это нисколько не способствует. Расизм цветет махровым цветом.
Так что я стойко сидела рядом с Гвоздиком в метро и радовалась, что он увлекся чтением бесплатной газеты. Разговаривая, мы привлекали бы больше внимания людей. И тут, случайно поймав взгляд стоящей у двери вагона рыжеволосой круглой фейки, я поняла, что зря волновалась о людях. Фейка смотрела на меня с таким презрением и ненавистью, что я на полном серьезе испугалась. И инстинктивно прижалась с Гвоздику. Одуванчиков удивленно глянул на меня, покрутил головой и мгновенно сориентировался в ситуации.
Наверное, он что-то беззвучно сказал фейке. Вероятно, что-то короткое, что легко прочесть по губам. И точно очень страшное. Потому что фейка побледнела и выскочила из вагона еще до того, как двери полностью открылись.
— Что это она? Я ее даже не знаю! — тихо сказала я фейку.
— Я тоже, — жизнерадостно отозвался он, правда, все-таки тише, чем обычно, — вот она и расстроилась. Такой красивый я — и не с ней!
Я улыбнулась. И только некоторое время спустя поняла, что Гвоздик не шутил. Просто выразился несколько витиевато, чтобы неприятная правда не слишком меня шокировала. Так что я в благодатном неведении дожила до того момента, как мы дошагали до Единого центра социального обслуживания, окруженного сугробами и толпой. И первая же компания фейков мужского пола заулюлюкала, увидев нас. А самый наглый из них крикнул мне, сразу прояснив происходящее:
— Эй, красавица, может, я тоже тебе понравлюсь?
Меня бросило в жар. Они считают, что мы с Одуванчиковым пара! И та фейка в метро тоже так решила! Я отскочила от Гвоздика как ошпаренная. Надеюсь, он не обидится. Он ведь должен понимать, что я не могу иметь с ним ничего общего. Он ведь фейк! Вернее, дело даже не в том, что он фейк, а в том, что он из
Одуванчиков, к счастью, не обиделся.
— Губу с пола подбери и закатай! Дама не интересуется рыжими недоумками! — заорал Гвоздик на весь двор, и его услышали все мигранты, собравшиеся сегодня утром у Центра.
К моему удивлению, ответа не последовало. На нас все так же пялились, но уже молча. Это нервировало еще больше.
Кстати, да. Я огляделась: вокруг были только мигранты, причем в большинстве своем фейки обоих полов и немногочисленные орки-мужчины. Ну, что эльфов здесь нет, неудивительно. Их, если верить Ивану, у нас в городе пять штук, и все пристроены. Гномов тоже не наблюдается. Гномы держатся своей небедной и влиятельной диаспоры и, как видно, в пособиях не нуждаются.
А вот фейков, несмотря на ранний час, было сотни две. А ведь до открытия Центра еще полчаса! Похоже, правду говорят, что в последнее время наша система соцзащиты пашет только на мигрантов. И любви местного населения это им тоже не добавляет.
— Мы тут до вечера застряли, — вздохнула я.
— Ну что за упаднические настроения? Ты же со мной! Нет, не в этом смысле, хотя я был бы очень польщен. Но увы, у нас в квартире такая конкуренция, что рассчитывать я могу в лучшем случае на внимание Вандерштутеля, — понес свою обычную чепуху Гвоздик.
Хорошо все-таки, что он на меня не сердится.
— Очередь тут дикая, согласен. А что нужно делать с дикой очередью? Правильно — выдрессировать, — Гвоздик потащил меня к крыльцу, расталкивая остальных, как ледокол.
Дикая очередь недовольно зашумела.
— Где тетрадка? Тут была тетрадка, все с ночи еще отмечались! У каждого свой номер, перекличка раз в четыре часа! Где тетрадка? — заорал Одуванчиков, неумолимо приближаясь к крыльцу со мной на буксире.
Очередь пошла недоуменной рябью.
— Где тетрадка с записью? Все свои номера помнят? Ах да, вот она! — Гвоздик неуловимым движением вытащил тетрадку из кармана. — Так, сейчас будет перекличка, будем отмечаться!
Фейк вскарабкался на перила крыльца, чтобы его было лучше видно.
— Так, Ромашкин тут? Ромашкин? — громко прокричал он, сверившись со своей тетрадкой.
Насколько мне было видно, в тетрадке у него был изображен непристойный рисунок. Записей там не наблюдалось. Я приготовилась к тому, что толпа нас сейчас в лучшем случае порвет. Но Ромашкин вдруг откликнулся.
— Тут! — гаркнул какой-то неказистый фейк у дерева.
— Ромашкин — второй номер! — сообщил всем Гвоздик. — Колокольчиков?
— Здесь! Колокольчикова только! — взвизгнула симпатичная фейка.
— Да, вижу, третий номер! — важно покивал Одуванчиков.
Мне хотелось умереть от стыда, а наглый фейк продолжал выкрикивать наугад фейские фамилии, безжалостно «вычеркивая» тех, кто не откликался. Минут за двадцать ему удалось провести перекличку и раздать номера тем, кого «не было в тетрадке».