Расчищая путь пехоте
Шрифт:
Не подававшие до сих пор признаков жизни артиллерийские и минометные батареи немцев, координаты которых были хорошо известны нам по данным аэроразведки, наконец заговорили. Исходные данные для стрельбы по ним мы подготовили заблаговременно.
– Ушаков, Жагала, - приказал комбриг Керп, - подавить вражеские батареи!
Даю по телефону несколько коротких команд Николаю Посохину и Александру Пащенко. Сам - к стереотрубе.
Вскоре 24 гаубицы-пушки полка открыли огонь по закрепленным за дивизионами целям. За Тросной в разных местах взметнулись высокие султаны разрывов. Наблюдатели
К Тросне, далеко за передним краем гитлеровцев, двигались колонны танков, бронемашин, подразделения мотоциклистов. Было ясно, что противник выводит их на исходное положение для атаки и они ждут лишь сигнала окончания артподготовки, чтобы всей массой двинуться вперед.
Комдив Годин принял решение: двумя бригадами - пушечной и гаубичной произвести по врагу огневой налет. Это место было нами хорошо пристреляно. На всех артиллерийских планшетах оно значилось под двумя оранжевыми прямоугольниками - "СО-211" для 1-й гвардейской и "СО-212" для 2-й гвардейской бригад.
– Цель 211, беглый, зарядить!
– подает команду комбриг Керп. Мы с Ушаковым дублируем ее в дивизионы.
Когда оттуда были получены доклады "Готово", комбриг скомандовал:
– Огонь!..
Прошла минута-другая, и над целью вздыбилась земля, взметнулись языки пламени, коптящие столбы пыли и дыма потянулись к небу. Совершенно четко вижу огненные всплески то в одном, то в другом месте... Горели танки, бронемашины, арттягачи, взлетали в воздух обломки автомобилей.
– Горят, гады!
– кричит Тимофей Дмитриевич Горошко, и его карие глаза весело блестят.
– Смотри, Макарьевич, вон справа, справа!
– Вижу. Ты лучше погляди на деревню...
От Троены к переднему краю нашей обороны в развернутом боевом порядке шли густые цепи вражеских автоматчиков, за ними - мотоциклисты, орудия сопровождения, танки и бронемашины. По характерным очертаниям среди танков можно было различить "тигры" и штурмовые орудия "фердинанд".
– Жарко будет, Виктор Макарьевич, ох как жарко!..
– кричит мне на ухо мой друг Николай Ушаков.
Когда идут танки, да еще в таком количестве, вся артиллерия должна переключаться на них. Такой был закон у артиллеристов в минувшей войне. А здесь, кроме средних и легких танков, еще и "тигры" и "фердинанды", Немецкая артиллерия бьет по нашему переднему краю, стараясь подавить огневые точки и противотанковые средства. Расползаются, клубятся над степью зловещие тучи дыма и пыли от взрывов снарядов и мин, от выхлопных газов бронированных машин. Светлое, солнечное утро медленно погружается в сумрак...
Уменьшив прицел, полки выждали нужное время и обрушили на первый рубеж всю мощь своего огня. Чуть восточнее густо рвались снаряды 2-й гвардейской гаубичной бригады гвардии подполковника А. И. Телегина. Всюду горела вражеская техника.
В небе появились "юнкерсы", над ними - "мессершмитты". В поединок с вражескими истребителями вступили советские "яки". "Юнкерсам"
Наконец, подпустив вражеские танки и самоходные орудия на дальность прямого выстрела, по ним ударили прямой наводкой все пушки 3-й гвардейской легкоартиллерийской бригады. Гитлеровские танкисты начали маневрировать, стараясь увернуться от метких выстрелов противотанкистов, от тяжелых снарядов систем артиллерии РВГК. Огонь пушек немецких танков стал малоэффективным, темп атаки нарушился. По танкам, штурмовым орудиям, бронетранспортерам и вражеской пехоте, которым удалось уже вплотную подойти к нашему переднему краю, ожесточенно стреляла собственная и приданная артиллерия стрелковых дивизий.
Поле боя затянуло сплошным дымным маревом, пронизываемым молниями разрывов. Управление огнем полков комбриг передал нам с Ушаковым. Но не прошло и часа, как мы вынуждены были предоставить командирам дивизионов, наблюдательные пункты которых находились в стрелковых полках, полную самостоятельность - с нашего НП уже ничего нельзя было различить.
Основная масса вражеских танков и САУ была остановлена перед передним краем обороны 132-й стрелковой дивизии. Шел ожесточенный огневой бой...
Воспользовавшись небольшой передышкой, мы решили перекусить. Удастся ли потом? Обедали на НП все - комбриг, командиры полков, радисты, телефонисты, разведчики. Пригласили мы и командира 132-й стрелковой дивизии.
– С артиллеристами я с большим удовольствием, - сказал полковник.
Настроение у комдива было приподнятое, как, впрочем, и у всех нас. Он рассказал, что против его дивизии немцы бросили более 150 танков и штурмовых орудий, что 54 из них уничтожила наша артиллерия, а 17 подорвались на минах...
– Эти цифры подтверждаются и нашими данными, - заметил Керп.
– По сведениям бригадных разведчиков, в район Троены немцы подтягивают свежие части, но в бой пока не бросают. Два наших дивизиона мы вынуждены переключить на них.
– Товарищ гвардии подполковник, - позвал комбрига телефонист, сидевший у аппарата связи с генералом Годиным.
– Вас просит Семнадцатый.
Керп торопливо поднялся, взял трубку. Мы все напряженно смотрели на него, ждали...
– Девятый слушает вас... понял... есть, товарищ Семнадцатый... и сосредоточенные и подвижные... есть... Закончив разговор, комбриг Керп подошел к нам.
– На участке 70-й гвардейской дивизии немцы предприняли новую атаку, введя в бой дополнительно около сотни танков и САУ. 2-я гвардейская гаубичная бригада уже работает по ним. Нам приказано быть начеку, в готовности помочь. Пока - продолжать выполнение прежней задачи.
Мы разошлись по своим местам. Я прильнул к окулярам стереотрубы, начал медленно, слева направо, осматривать поле боя. Вся степь по-прежнему была затянута дымом, покрыта вспышками. Справа, там, где оборонялась 70-я гвардейская, пикировали "юнкерсы". Напряжение боя действительно нарастало...