Раскаленное эхо. Опасный поворот. Аналитик. Три недели в Париже (сборник)

Спаркс Николас

— Ты еще красивее, чем всегда, Джессика! — воскликнул Ален. — Ничуть не изменилась, в отличие от меня.

— Спасибо, Ален, за добрые слова, но ты всегда был несправедлив к себе. На мой взгляд, ты прекрасно выглядишь.

— У меня появилась седина.

— Но лицо осталось молодым.

— Выпьешь аперитив?

— Спасибо, с удовольствием. Я возьму то же, что у тебя, — ответила она, поглядывая на его «Кир Руаяль».

Когда официант принес аперитив, Джессика подняла бокал:

— За тебя, Ален. Мы с

тобой давно не виделись.

— Два года. Добро пожаловать в Париж.

— Итак, ты по-прежнему не женат, — заметила она.

— Боюсь, я закоренелый холостяк. Наверное, мне так и не попалась подходящая женщина.

— Я бы могла познакомить тебя со многими красивыми женщинами, когда ты снова приедешь в Лос-Анджелес, — шутливо предложила Джессика.

Он улыбнулся и сделал еще глоток.

— Ты спрашивала, нет ли у меня интересных картин. Мы неожиданно получили ценную коллекцию из выставленного на продажу особняка. Надеюсь, тебя кое-что заинтересует.

— Мне бы хотелось взглянуть.

— Хочешь, заедем в галерею прямо после ленча?

— Нет, вряд ли, Ален. Я падаю с ног. Похоже, сказывается разница во времени.

— Тогда тебя нужно побыстрее накормить.

Ален подозвал официанта, который принес меню, а затем отошел в сторонку, позволив им спокойно выбирать.

— О боже, мое любимое! — воскликнула Джессика, заглянув в меню. — Мозги в сливочном масле. Вот что я закажу.

— Я помню, вы с Люсьеном любили это блюдо. Но я воздержусь. Закажу бифштекс. А что ты возьмешь на закуску? Я вижу, уже появилась спаржа.

— Это как раз то, что нужно. Спасибо.

Сделав заказ, Ален попросил принести еще два аперитива и карту вин. Попивая «Кир Руаяль», они говорили об искусстве. Ален Бонналь работал вместе с отцом и братом в принадлежащей им галерее. Она была одной из лучших в Париже и славилась полотнами импрессионистов и постимпрессионистов.

Слушая Джессику, Ален думал о том, как хорошо она выглядит. На ее лице не было ни морщинки, белокурые прямые волосы падали на плечи. Она осталась такой же стройной, как когда-то. На мгновение ему почудилось, что время остановилось. Но всего на мгновение.

Официант принес заказ, а через некоторое время, когда убрали пустые тарелки, лицо Джессики стало задумчивым.

— Я хочу поговорить с тобой о Люсьене.

Он устремил на нее вопросительный взгляд.

— Много лет назад мы с тобой перебрали все мыслимые варианты, — начала она. — Но никогда не обсуждали одного — того, что Люсьен мог исчезнуть по собственной воле.

На побледневшем лице Алена появилось изумление.

— Как такое может быть? — воскликнул он. — Зачем ему было это делать?

— Быть может, он хотел начать новую жизнь.

— Это смешно! У вас было столько чудесных планов. Люсьен был честным человеком. Он никогда бы такого не сделал.

Джессике показалось,

что вот-вот она вспомнит что-то важное, но этого не случилось.

— Знаешь, Ален, у меня всегда было чувство, что Люсьен жив. Что он живет где-то в другом месте.

Бледный, совершенно ошеломленный Ален Бонналь молча смотрел на нее.

Вернувшись в гостиницу, Джессика задумалась: неужели Ален притворялся? Быть может, он знает больше, чем говорит? Знает о том, что Люсьен разыграл свое исчезновение?

— О, он мертв! — воскликнула она в тишине комнаты.

Прекрати об этом думать, приказала себе Джессика. Нельзя жить прошлым… Ее мысли прервал пронзительный телефонный звонок. Вздрогнув, она взяла трубку:

— Алло?

— Привет, Джесс, это я, Марк Силвестер.

— Марк, привет! Как ты?

— Отлично. Как ты себя чувствуешь?

— Не слишком бодро из-за разницы во времени, а в остальном все в порядке. Ты звонишь из Лос-Анджелеса?

Он засмеялся:

— Я в Париже.

Для Джессики это было неожиданностью.

— Где ты остановился?

— Рядом с тобой. Ну, не то чтобы в соседнем номере, но на том же этаже. Я в «Плаза Атене». Что ты скажешь на предложение поужинать в «Тур д’Аржан»? Ты свободна вечером?

— Да, конечно.

— Тогда встретимся в восемь, хорошо?

— Давай. Мне хочется поскорее тебя увидеть.

Они сидели в саду под старой вишней, прославленная учительница и ее любимая ученица.

Аня и Александра.

Ники смотрел на них из окна Аниного дома. Они пили кофе за кованым столиком и, как всегда, оживленно болтали. Кажется, им очень хорошо друг с другом, подумал он.

Александра, его бывшая помощница, выглядела, как всегда, великолепно — в сером в узкую полоску пиджаке мужского покроя и короткой юбке. Не скрывающей ее великолепных ног, подумал он.

Сидевшая рядом с ней Аня, с ее королевской осанкой, казалась настоящей гранд-дамой. На ней были серые фланелевые брюки, белая шелковая блузка и темно-синий блейзер. В этом наряде она очень похожа на англичанку, решил Ники.

Выйдя в сад, он крикнул:

— Добрый день, дамы!

Обе, умолкнув, посмотрели на него. Потом Александра вскочила, подбежала к Ники и обняла его.

— Мне очень жаль, что я приехал пораньше и помешал вашей беседе, — сказал Ники.

— Все в порядке. Николас, дорогой, присаживайся. Я не могу смотреть, как ты ходишь вокруг, словно алчный официант в полупустом бистро.

Ники расхохотался, подошел к столу и опустился на один из кованых стульев. Аня повернулась к Александре и, ласково тронув ее за руку, сказала:

— На прошлой неделе я попросила Ники об одном одолжении, которое касается тебя, Алекса. По-моему, он явился сюда, чтобы дать мне отчет.