Раскаленный добела
Шрифт:
— Я сидела здесь и слушала ваш рассказ целый час. Я вас услышала, поняла и с меня довольно. Я собираюсь встать, забрать мою одежду и одеться. Затем вы вызовите машину, чтобы отвезти меня к Рогану. Если вы попытаетесь меня остановить или каким-то образом мне воспрепятствовать, я выбью из вас шокерами все дерьмо. Мы поняли друг друга, доктор Ариас?
Я глубоко вдохнула и нажала на дверной звонок дома Рогана. После того, как я выбралась из постели, люди Рогана запаниковали. Ладно, запаниковали это слишком громко сказано. Они засуетились с завидным усердием. Мне принесли
Я воспользовалась случаем спросить у Мелозы про Леона. Судя по всему, он почувствовал, что со мной и Роганом может случиться что-то плохое, поэтому стащил «глок» из нашей клетки с оружием и приехал в центр города. Он планировал, что Мелоза прикроет его, пока он будет героически расстреливать наших врагов в пух и прах. Мелоза отметила, что он был так подавлен, когда осознал, что щит эгиды работает в обе стороны, что ей почти стало его жаль.
Я ожидала, чувствуя себя глупо. Роган был где-то в доме. И вот она я, одетая в какие-то спортивные штаны и мятую белую футболку. Волосы у меня наверняка жирные и грязные. Правая сторона лица — один сплошной мерзкий синяк. Я…
Дверь распахнулась, и я увидела Рогана, стоящего в гостиной.
До меня наконец-то дошло. Мы оба выжили. Мы оба были живы, он был здесь и был самым красивым мужчиной, которого я когда-либо видела. Я заглянула в его глаза, и ледяная тьма посмотрела на меня в ответ.
Нет. Он был моим. Под этим льдом скрывался дракон, и я вытащу его наружу.
Я переступила через порог. Дверь позади меня осталась открытой. Он оставлял мне отходной путь.
— Ты меня нашла, — сказал он.
— Ты плохо прячешься. А я частный детектив.
— Невада, ничего не изменилось.
Выражение его лица было отстраненным, голос звучал почти невозмутимо. Он скрыл все свои эмоции за стальной стеной своей воли. Слишком поздно, Роган. Я помню, как ты смотрел на меня в той цистерне.
— Рано или поздно, ты станешь Домом, — продолжил он.
— Ты мне уже говорил.
— Будут важны генетика и дети.
— Дети всегда важны.
— Я не смогу делить, Невада. Я не стану.
— Делить что?
— Делить тебя, — жестко сказал он. Что-то дикое пыталось вырваться из него наружу. Маска холодности трещала по швам. — Я не смогу быть с тобой, зная, что ты будешь возвращаться к другому мужчине, без разницы, любишь ты его или нет. Это выше меня. И ничем хорошим не закончится.
— Отлично, потому что я тоже не собираюсь ни с кем тебя делить.
— Я дал тебе все предупреждения, какие мог дать, — сказал он. — Пан или пропал, Невада. Решай.
— Какой же ты дурак, Коннор. — Я выскользнула из туфель и сделала шаг к нему.
Дверь за моей спиной с грохотом захлопнулась.
Огонь вспыхнул в его глазах, прорываясь сквозь тьму. Это было больше, чем похоть. Больше, чем желание. Никто никогда не смотрел на меня так, как он.
Меня охватило предвкушение.
Он
— Я в ловушке?
— Ты зашла в мое логово.
Он, крадучись, обошел меня.
Первая капля его магии упала мне на затылок, горячая и мягкая, будто бархат. У меня перехватило дыхание.
— Я дал тебе шанс сбежать.
Магия потекла по моей спине, воспламеняя каждый нерв.
— Ты им не воспользовалась. — Он оказался позади меня.
Быстрое, едва ощутимое прикосновение пробежалось по моим плечам и устремилось к бедрам. Я повернулась. Он стоял в нескольких футах от меня.
— Теперь ты моя.
Я пошевелилась, и футболка с трениками тут же с меня слетели.
Я ахнула.
Он стянул свою футболку, обнажив огромное золотистое тело, и ждал, давая мне последний шанс сбежать.
Я сократила два шага между нами. Моя грудь расплющилась об его скульптурный торс. Жар его мощного тела опалил меня. Он намотал мои волосы на руку и заклеймил рот поцелуем.
Магия стекала вниз по бедрам подобно растопленному меду, горячая и мягкая. Она собиралась лужицами на коже, согревая, ощущение было таким острым, что удовольствие просто ошеломляло. Тело стало податливым. Грудь заболела, внезапно налившись.
Он пах сандаловым деревом. Его вкус у меня во рту сводил меня с ума.
Настойчивый жар зарождался между ног. Я прижималась к нему, терлась, приглашая, заманивая и пытаясь соблазнить.
Он коротко по-мужски зарычал. Подхватил меня под задницу и притянул к своим бедрам, удерживая мой вес, словно я была пушинкой. Его напряженный член прижался прямо к моему ноющему естеству. Его язык проникал мне в рот снова и снова, терзая его. Голова кружилась. Я хотела почувствовать его твердый как сталь член, обернутый в шелковистую кожу. Хотела, чтобы его штаны и мои трусики исчезли. Хотела, чтобы он вошел в меня. Ожидание было пыткой. Я обнимала мощные мышцы на его спине и двигала бедрами, потираясь об него.
Бархатное тепло заскользило по внутренней части бедер, медленно, так медленно. Дюйм. Еще дюйм. Ну пожалуйста. Пожалуйста.
Он позволил мне перевести дыхание. Мы стояли лицом к лицу. Его глаза были темными и дикими.
— Снова скажешь мне не кричать? — спросила я.
— Кричи, сколько влезет, — ответил он.
— Ты так уверен, что можешь заставить меня…
Сладостный жар пронесся по моим ногам и скользнул внутрь меня, прямо к ноющей точке. Растопленный мед затопил мой клитор. Наслаждение взорвалось во мне, и я закричала.
Он понес меня через комнату, глубже в дом.
Перед нами распахнулась тяжелая деревянная дверь. Комнату занимала массивная кровать — высокая, прочная, ее изголовье было древним и покрытым рубцами. Он бросил меня на кровать, и дверь за нами захлопнулась.
Я была в драконьей пещере, на драконьей постели, и он считал, что поймал меня. Но он ошибался. Это я поймала его.
Коннор завис надо мной. Его штаны исчезли. Он был огромным, обнаженным и мускулистым. И у него был большой член. Мама дорогая.