Раскаленный поцелуй
Шрифт:
Зейн вышел в коридор следом за мной.
— Эй.
Я остановилась возле лестницы. Во мне все бурлило от злости. Я подождала, пока он встанет рядом со мной.
— Так необходимо было рассказывать ему об Ищейке в переулке? Спасибо.
Он нахмурился.
— Ему нужно было знать, Лэйла. Ты была не в безопасности и тебя могли ранить.
— Тогда почему ты не сказал что-нибудь мне, вместо того чтобы бежать к своему папочке?
Он тут же стиснул челюсти.
— Я не бегал к своему папочке.
Я
— А выглядит это именно так.
Зейн одарил меня знакомым взглядом, говорящим, что я веду себя по-детски и играю на его нервах.
Я проигнорировала это.
— Почему ты вообще предложил, чтобы я перестала ставить метки? Ты же знаешь, как это для меня важно.
— Твоя безопасность важнее. Ты знаешь, что я никогда не был согласен с тем, что они позволяют тебе самостоятельно бегать по Округу Колумбия, преследуя демонов. Это опасно.
— Я ставлю метки с тех пор, как мне исполнилось тринадцать, Зейн. И у меня никогда не было проблем.
— До ночи несколько дней назад, — перебил он, и его щеки вспыхнули гневом.
Зейн редко терял со мной хладнокровие, но когда такое происходило, это было эпически.
— И более того, ты молодая и хорошенькая. Кто знает, какого рода внимание ты там привлекаешь.
В любое другое время я была бы взволнована, услышав, что он назвал меня привлекательной, но сейчас мне хотелось бросить ему эти слова в лицо.
— Я могу о себе позаботиться.
Он посмотрел на меня тяжелым взглядом.
Раздражение и необходимость доказать, что я не какая-то там слабачка, спровоцировали то, что я сказала дальше:
— И я знаю, как кого-нибудь прикончить.
Зейн понял, о чем я говорю. На его лице промелькнуло выражение полного недоверия.
— Это так бы ты защитила себя? Забрав чью-нибудь душу? Мило.
Я тут же осознала свою ошибку. Отошла на шаг.
— Я это не серьезно, ты же знаешь, Зейн.
Он выглядел не слишком уверенным.
— Как бы там ни было, у меня есть дела.
— Например, Даника? — сказала я прежде, чем успела остановить себя.
Он закрыл глаза, а когда снова открыл, они были холодными, льдисто-голубыми.
— Очень по-взрослому. Спокойной ночи, Лэйла.
Прилив горячих слез затуманил мое зрение, когда я смотрела, как он уходит. Я все порчу, даже особо не стараясь. У меня это прямо какой-то талант. Я развернулась вокруг и увидела стоящего в гостиной Петра. Ухмылка на его лице сказала мне, что он слышал всю нашу перепалку и наслаждался ей.
* * *
Я проснулась. Сердце колотилось, горло горело. Простыни обернулись вокруг ног, натирая кожу. Перекатившись, я уставилась на зеленый неоновый свет будильника.
2:52
Мне
Сбросив простыни, я встала. Ночная рубашка прилипла к влажной коже. В коридоре был включен единственный светильник у моей спальни, но я знала дорогу наизусть. Было так много ночей, когда внезапно нахлынувшее острое желание влекло меня по темному бесшумному коридору на кухню.
Я в спешке прокралась вниз по ступеням и через мрачные комнаты. Ноги дрожали, пульс усилился. Так жить невозможно.
Рука подрагивала, когда я потянула дверцу холодильника. Мои ноги и пол залил желтый свет. Я наклонилась, нетерпеливо выискивая среди воды и молока пакет апельсинового сока. Раздраженная и уже готовая что-нибудь пнуть, я отыскала сок за яйцами.
Пакет выскользнул из моих дрожащих пальцев, плюхнулся на пол и обрызгал соком ноги. По моим щекам потекли слезы. Черт подери! Я плакала над пролитым апельсиновым соком. Это, наверное, один из самых дурацких моментов в моей жизни.
Я сидела возле липкой лужи, не обращая внимания на холодный воздух из холодильника. Бог знает, как долго я так сидела, прежде чем захлопнуть дверцу. Кухня сразу же погрузилась в темноту. И это хорошо. Тут была только смехотворно глупая я и темнота. И никаких свидетелей моей истерики.
Затем я услышала мягкий трепет крыльев, который становился все громче при приближении к кухне. Я замерла, каждый вздох застревал в горле. Воздух около меня колыхнулся. Подняв взгляд, я увидела желтые глаза и клыки, окруженные кожей цвета отполированного гранита. Плоский нос с тонкими прорезями ноздрей. Каскад темных волос, разделенных двумя загнутыми рогами.
В своей истинной форме Даника была такой же необыкновенной, как и в человеческой.
Она опустилась рядом со мной. Постукивая когтями по кафельному полу, обогнула кухонный островок и взяла рулон бумажных полотенец.
— Нужна помощь?
Видеть шестифутовую горгулью, предлагающую тебе бумажные полотенца, было странно.
Даника посмотрела на меня сверху вниз, ее темно-серые губы изогнулись в осторожной улыбке.
Я поспешно вытерла щеки ладонями, а потом взяла у нее рулон.
— Спасибо.
Присев, Даника сложила крылья и вытерла полотенцами большую часть лужи.
— Тебе нехорошо?
— Я в порядке. — Я подняла пакет из-под сока. Он был пуст. Ну здорово.
Даника скомкала бумажные полотенца, пальцы у нее были длинные и изящные, но когти могли пропороть кожу, мышцы и даже металл.
— Не похоже, что ты в порядке, — осторожно сказала она. — Зейн говорил, что иногда тебе... не можется…
Моя голова дернулась вверх. Меня пронзило острое ощущение мощного предательства. Я даже слов не могла сформулировать.