Раскаты Грома
Шрифт:
— Я тебе поверну, сука! Ты пристыковал уже её! Ты все шланги хочешь изрезать что ли, а? — вспыливший служивый «Гнезда» решил провести импровизированный ликбез своим подчинённым в вопросах технического обслуживания штурмовика. Офицер что-то активно показывал на технике, махал руками, метался между грузовиком и самолётом, не забывая при этом раздавать моральные, и не только, затрещины окружающим его солдатам для лучшего усвоения материала.
Рация зашипела:
— «Орёл-4», это «Сокол-2», слышу вас!
Полковник нажал на кнопку передачи:
— Обход позиций кордона уже прошёл?
Спустя
— Никак нет, сейчас смена только сядет по машинам. Желаете присоединиться?
— Так точно, захватите меня на аэродроме, у пункта связи.
— Как скажете. Выезжаем через минуту!
Динамик замолк. Небо становилось всё пасмурнее — свет Луны пробивался сквозь тучи редкими пятнами. Александр похлопал по карманам, ища пачку сигарет, но вспомнил, что ту единственную — выкуренную, одолжил у Лыкоренко. Он ведь действительно уже 5 лет не курил до этого проклятого дня! Чувствовалась дикая усталость, но его сон ещё даже не маячил вдалеке. Поспать можно будет гораздо позже. Послышались звуки приближающихся моторов. Колонна из пяти грузовиков, едущих вдоль взлётной полосы, приближалась к полковнику. Александр сделал шаг назад, на траву. Сверкнув фарами, первый грузовик остановился наравне с ним. Открылась дверь кабины, за ней был начальник штаба:
— Товарищ полковник, садитесь!
Почему-то именно сейчас Александр Иванович был счастлив видеть Кононова. Он не чувствовал той неприязни к нему, которая у него возникла к тем, кто был на радиоузле.
***
Палач сидел на втором этаже казармы у огромной дыры в стене. Пол, потолок, стены — всё было в следах долгих перестрелок и пожара. Повсюду лежали гильзы, какие-то останки тюфяков. Обугленные щепки от тлеющих подоконных досок ещё пару часов назад были своеобразными горящими маяками. На них тогда можно было ориентироваться, чтобы подойти к выбитым окнам, взглянуть на звёздное небо. За плацем на окраине чащи с кустами играл лёгкий ветерок, укачивая тонкие ветви. Дверь в пункт связи была открыта. Внутри не горел свет — все спали.
«Пофигисты», — Палач предполагал, что когда он вышел, никто не стал ставить мину обратно. Даже дверь оставили нараспашку. Видимо кому-то стало душно.
У края плаца стояли машины: несколько тентованных грузовиков, пара военных джипов. Одну из машин медленно катили скрытые темнотой солдаты. Ещё трое военнослужащих разгружали подогнанный к крыльцу автомобиль. Они действовали так ловко, что ни рук, ни лиц, ни вообще фигур различить не было возможности.
«Неужели маскировку наконец освоили?», — боец «Раската» отметил, что суета на плацу была почти беззвучная: человек то скроется где-то в кузове, то выскочит с какой-нибудь коробкой в руках и сразу от света Луны за машину спрячется, и всё бесшумно. Однополчане ли это, или остатки гарнизона «восьмидесятки» выехали навстречу, понять было невозможно. Около одного из джипов в серебряном тусклом свете чистого ночного неба играли дворняжки, хватая друг друга зубами за хвосты.
— Голова не болит? — голос прозвучал совсем рядом.
В паре метров от дыры в стене на небольшом деревянном ящике сидел Декан.
— Да не, вроде. А должна? — Палач от неожиданности не мог понять, что хотел вспомнить, смотря на сослуживца.
— Значит, прививки
Палач посмотрел вниз: на удивление, машины уже поменяли места стоянки, а люди всё так же копошились в тени, продолжая разгружать у крыльца очередной кузов.
— А это кто вообще? — задал вопрос Палач, показав рукой на людей внизу.
Декан приподнялся, посмотрел вниз на плац, и улыбнулся:
— Не знаю. Может «полковые»?
Темноглазый боец согласился:
— Да может и полковые. А какой полк?
Декан, будто бы не услышав вопроса, произнёс:
— А вот они хитрые! Знаешь, как от всех хвостов избавились? Нафаршировали мясо пулями! Надо только немного свинца брать. Без соли можно. Главное фаршировать — тогда никто и не принюхается!
Палач улыбнулся в ответ: странная шутка ему почему-то показалась уместной.
— Ладно, я пойду им помогу — моя смена. А утром на отсыпной! — Декан нацепил очки на переносицу, привычным движением заведя дужки на уши. Он медленно побрёл по изувеченной пожаром и боями казарме в сторону лестницы.
«Что же я ему хотел сказать?», — Палач всерьёз задумался, пытаясь выудить мысль из омута своей головы.
— Ну, мне скажи.
Подойдя почти вплотную, рядом с Палачом стоял его остроскулый, светлолицый товарищ — Джигит. В голубых глазах как всегда играли бесовские огоньки, худые руки переплелись над висящим на груди автомате, а короткие сивые волосы почти не были видны на фоне белёсой кожи.
— Ах ты, чёрт! — Палач сжал протянутую ладонь и, встав, медвежьей хваткой обнял друга. — Выбрался оттуда! Ты смотри на него!
Джигит, скрывая взгляд, расплылся в улыбке, закивал:
— Да-да, я здесь вот, у тебя.
Бойцы уселись на пол около наблюдательного пункта — дыры в стене, по разные её стороны. Благодаря форме этого проёма, Луна создавала своим бледным светом овал на грязном полу казармы. В темноте ночи была слышна трескотня жителей травы: кузнечиков и цикад.
— Нет, ну ты молодец, ты молодец! — Палач улыбался во все свои 28 зубов.
Джигит только кивал на все слова, отстукивая костяшками по стальному затвору автомата какой-то ритм.
— Но как ты прошёл? Один!
Ротный балагур посмотрел исподлобья и заговорил в непривычно низком тоне:
— Так, а просто, Антоха. Это те же пули. Они летят, а ты уклоняйся. Уклоняйся лучше — пролетят от тебя дальше. Что они могут?
— А, ну да, — Палач сконфузился, посмотрел на пол.
— А ты — крыса! — Уголки губ молодого солдата поползли вверх в шутливой гримасе.
Антон опешил. На лице Джигита была всё та же дьявольская улыбка, походившая на оскал:
— Лабораторная. И понимаешь, почему?
— Нет.
— Потому что их могилы безымянные — братские могилы, за светлое будущее! — Джигит засмеялся, вздрагивая плечами и смотря сквозь стену куда-то вдаль. Палач сейчас не мог узнать своего товарища. В этот момент в его голове всплыли воспоминания — высота, короткая перестрелка, тело, лежащее у ступенек.
— А ты…
— Мёртв? Да. Но зато я выбрался оттуда. А вот у тебя получилось бы? Своей ли, чужой ли!