Раскол Церкви
Шрифт:
– Понимаю.
– Шарлиэн откинулась на спинку стула, задумчиво глядя на него, затем слегка улыбнулась.
– Это был любезный жест с вашей стороны, - заметила она.
– И если вам на самом деле не было нанесено никакого оскорбления, то от имени моих стражников, которые, как вы заметили, преданы мне, я благодарю вас.
Грей-Харбор снова поклонился, и Шарлиэн на мгновение взглянула на Грин-Маунтина. Затем она вернула свое внимание к чарисийцу.
– Надеюсь, вы понимаете, милорд, что барон Грин-Маунтин и я должны воспринимать ваше присутствие здесь со смешанными чувствами. Хотя я глубоко благодарна за возвращение моих кораблей и моряков, за почетное обращение, оказанное им как пленникам Чариса, и за решение вашего короля не требовать каких-либо компенсаций, я также знаю, что
Она натянуто улыбнулась, впервые открыто признав, что храмовая четверка вынудила ее присоединиться к врагам Чариса, и Грей-Харбор улыбнулся в ответ.
– Мне больно это говорить, ваше величество, - сказал он, - но честность вынуждает меня признать, что его величество довольно тщательно обдумал это, прежде чем вернуть ваши суда. Действительно, он полностью осознавал, что это будет иметь последствия, о которых вы только что упомянули. Возможно, было... неучтиво с его стороны поставить вас в такое положение, но также верно и то, что, когда он принимал решение, вы были частью альянса, который без предупреждения или провокации напал на его королевство и - он посмотрел ей прямо в глаза, его улыбка исчезла - убил его отца.
Лицо Шарлиэн напряглось. Не от гнева, хотя Грей-Харбор видел в этом гнев, а от боли. Боль воспоминаний от его косвенного напоминания о том, как ее собственный отец погиб в битве с "пиратами", субсидируемыми Гектором из Корисанды, когда она была еще девочкой.
– Тем не менее, - продолжил он, - я уверен, что сэр Сэмил ясно дал понять, что его величество искренне желает видеть в Чисхолме друга и союзника, а не врага. У вашего королевства и Чариса много общего и мало причин для вражды, если не считать махинаций и требований тех, кто является естественными врагами обоих. Откровенно говоря, и у его величества, и у вашего величества есть достаточно причин ненавидеть Гектора Корисандского и рассматривать его как смертельную угрозу вашей собственной безопасности. И, говоря еще откровеннее, - он снова посмотрел ей в глаза, - великий инквизитор Клинтан относится как к Чарису, так и к Чисхолму с глубоким подозрением и недоверием. Если Чарис будет уничтожен только по причине высокомерия, фанатизма и слепой нетерпимости так называемой "храмовой четверки", то это вопрос времени, когда за ним последует Чисхолм.
Напряженное выражение лица Шарлиэн сменилось полным безразличием, когда Грей-Харбор поднял на совершенно новый уровень свое собственное открытое признание того, каким образом она была вынуждена присоединиться к Гектору.
– Мой король приказал мне быть откровенным в этом вопросе, ваше величество, - сказал он ей - и как был уверен, совершенно излишне после своей предыдущей фразы.
– По какой-то причине храмовая четверка от имени Церкви решила, что Чарис должен быть уничтожен. Мы не были проинформированы ни о каком пункте доктрины или практики, по которым мы считались бы заблуждавшимися. Нас не вызывали для объяснения каких-либо действий, не обвиняли в каком-либо нарушении церковного законодательства или Запретов. Нам также не было предоставлено никакой возможности защитить себя в каком-либо трибунале или суде. Они просто решили уничтожить нас. Сжечь наши города. Насиловать и убивать наших людей. И они вынудили вас присоединиться к злейшему врагу вашего собственного королевства и помочь ему в осуществлении этого нападения.
– Его величество понимает, почему вы чувствовали, что у вас не было другого выбора, кроме как согласиться с предъявляемыми к вам требованиями. Он не винит вас за ваше решение и ни на мгновение не верит, что вы чувствовали что-то, кроме сожаления и несчастья, при мысли о нападении на его королевство.
– Но его величество также знает, что если храмовая четверка сможет сделать то, что она уже сделала, то ни одно королевство, ни одно царство не будет в безопасности. Если коррумпированные и продажные люди могут использовать собственную силу Божьей Церкви, какие бы юридические формальности они ни использовали, чтобы скрыть участие Церкви в акте убийства
Он сделал паузу, наблюдая за королевой и ее первым советником. Чисхолм был так же далек от Храма и земель Храма, как и Чарис, и Шарлиэн, и Грин-Маунтин оба знали, что автоматическое подозрение Клинтана в отношении Чисхолма было почти таким же глубоким, как и его подозрение в отношении Чариса. В конце концов, именно на этом подозрении и было основано возвращение Кэйлебом ее сдавшихся кораблей, и ни королева, ни ее первый советник не могли не знать об этом.
– Правда в том, ваше величество, - сказал он через мгновение, - что как только кракен попробует кровь, его атаку уже не остановить. Как только храмовая четверка - точнее, викарий Жэспар - разрушит одно королевство, он не увидит причин, по которым ему не следует применять ту же технику к любому другому государству, которому он не доверяет или которого боится. Это дорога, по которой отправилась храмовая четверка, и их конечная цель лежит в тлеющих руинах Чариса и Чисхолма... если только их каким-то образом не удастся остановить.
– И вы - ваш король - верите, что их можно остановить?
– Грин-Маунтин заговорил впервые, его глаза были полны решимости, и Грей-Харбор кивнул.
– Он верит, и я тоже. У нас есть преимущество, которое разделяет Чисхолм, в том, что ни одна армия не может просто пройти через наши границы. Храмовая четверка не может напасть ни на одно из нас без флота, и, как недавно обнаружили вы и ваши собственные "союзники", огромные расстояния благоприятствуют обороне. Вы и ваши капитаны и адмиралы также видели, на что способны наши новые корабли и артиллерия. Мой король верит, что вместе Чарис и Чисхолм действительно могут бросить вызов храмовой четверке.
– Давайте будем откровенными, милорд, - сказала Шарлиэн, наклоняясь вперед, ее собственные глаза сузились.
– Что бы ни говорилось в письме архиепископа Мейкела великому викарию, или как бы там это ни было сказано, мы говорим не только о храмовой четверке. По причинам, которые, несомненно, казались им благими и с которыми, честно говоря, я нахожу определенное согласие, ваш король и его архиепископ фактически бросили вызов всей Церкви, самому великому викарию. Если Чисхолм объединится с Чарисом в союзе против Гектора - и храмовой четверки - это неизбежно со временем превратится в союз против самой Матери-Церкви. Против совета викариев и великого викария, помазанного управляющего Лэнгхорна здесь, на Сэйфхолде. Готов ли ваш король к этому? Готовы бросить вызов всей Церкви, принять неизлечимый, постоянный раскол в теле Божьего народа?
– Ваше величество, - тихо сказал Грей-Харбор, - Чарис уже выбрал своего собственного архиепископа. Впервые за более чем пятьсот лет королевство Сэйфхолда воспользовалось древним правом наших предков и назначило архиепископа по собственному выбору. Если это представляет собой раскол, то так тому и быть. Мы не бросаем вызов Богу, ваше величество; мы просто бросаем вызов коррупции, упадку, которые заразили Божью Церковь, и мы будем бороться до смерти. Действительно, мой король велел мне сказать вам вот что о его решении и обо всем, что неизбежно вытекает из него: "Вот я стою. Я не могу поступить иначе".
Тишина заполнила зал заседаний, пока Шарлиэн и Грин-Маунтин смотрели на него. Затем, наконец, Грин-Маунтин прочистил горло.
– То, что вы говорите о нашем расстоянии от Храма, о нашей способности - объединившись - защищаться от нападения, может быть правдой. Однако реакция Церкви на вызов, который вы предлагаете ей бросить, несомненно, подвергнет эту истину испытанию. И перед лицом этой бури может надеяться выжить только самое прочное дерево. Одно дело говорить о союзах в обычном смысле этого слова, милорд, ибо истина, как мы все знаем, заключается в том, что в обычном смысле этого слова всегда будет завтра. Интересы меняются, как и цели, союзник этого месяца или этого года становится врагом следующего месяца или следующего года, и так продолжается танец, в котором партнеры меняются вместе с музыкой.