Раскол
Шрифт:
— Вы это докладывали начальству?
— А ты как думаешь?
— И что?..
— А ничего. Вообще никакой реакции. Но это еще не все. Незадолго до этих событий в городе появились так называемые «летучие» отряды борцов за справедливость, состоящие, как правило, из женщин. Я тебе расскажу лишь один эпизод, который случайно был заснят на пленку. У продуктового магазина, возле которого собралась небольшая толпа жителей, жаждущих приобрести по талонам масло, откуда-то появляется плохо одетая женщина и начинает призывать изгнать из города армян, описывая, что произошло с азербайджанцами, изгнанными из Армении. Все бы ничего, но бесстрастная камера успевает зафиксировать, как эта женщина, завернув за угол, спокойно садится в новенькие, чисто вымытые «жигули» и через некоторое время появляется в другой части города.
— Ни с одной из этих женщин
— Таких фактов у меня нет.
— А что произошло со связью?
— За несколько часов до начала всего этого связь с внешним миром практически была прервана. Лишь одной телефонистке удалось каким-то чудом дозвониться до Москвы.
— А как это объяснил потом начальник связи города?
— Никак. Он, видите ли, не хотел раздувать панику. Потрясающий ответ, не правда ли?
— Хорошо, а кто снимал все происходящее на пленку?
— Здесь тоже много неясного. Тщательный анализ заснятых пленок позволяет однозначно утверждать, что снимавшие знали, где и что будет происходить и, скорее всего, заняли соответствующие позиции заранее. Иначе получить такое качественное изображение, и главное, панораму происходящего, по мнению специалистов, в том числе и московских, было просто невозможно.
— То есть Все планировалось заранее?
— Скорее всего да.
— Но почему Сумгаит?
— Такая операция в общем-то могла произойти в любом городе, кроме Баку, после соответствующей подготовки. На мой взгляд, наряду с другими причинами, определившими этот выбор, не последнюю роль сыграло и личное отношение тогдашнего партийного руководства республики к первому секретарю горкома партии Сумгаита, позволявшему себе такую вольность, как собственное мнение, которое к тому же высказывал вслух, что, естественно, не поощрялось.
Неожиданно Вагиф почувствовал голод. Протянув руку, он взял кусочек сыра и, положив его на тонкий ломоть хлеба, принялся есть.
— Проголодался? — улыбнувшись, спросил Полковник.
— Да, есть немного, — улыбнувшись в ответ, подтвердил Вагиф.
— В холодильнике есть хорошая колбаса и отварная курица. Советую попробовать.
— Обязательно попробую. Скажите, а как вы оцениваете то, что произошло на границе с Ираном?
— Это вообще в моем понимании нечто сверхоригинальное.
— Даже так?
— Представь себе, именно так. Ведь как все начиналось? Вдруг появляется ряд публикаций о тяжелой участи жителей Южного Азербайджана, находящегося на территории Ирана. Притом статьи порой настолько грубо состряпаны, что у большинства мыслящих людей сразу возникает подозрение, что все это явная провокация. Я со своими людьми негласно пытаюсь разобраться, кто за этим стоит, поскольку общая направленность статей и их лексика сразу наводят на мысль, что этой операцией руководят из одного центра. Но натыкаюсь на определенное сопротивление. И если со стороны местного руководства это порой больше походит на простое нежелание вмешиваться в чужую игру, то в устах центрального руководства это звучит как окрик на эдаких «непослушных детей», мешающих взрослым осуществлять свои грандиозные планы. Во всяком случае у меня тогда возникло именно такое впечатление. Несколько позднее при содействии нашего общего старшего товарища я получаю кое-какие документы, освещающие положение в Иране. Хочу обратить твое внимание на такую деталь. Я, один из руководителей спецслужб республики, на территории которой находится большинство разведцентров, специализирующихся по Ирану, не располагал никакой оперативной информацией по этой стране. Так вот, из полученных документов однозначно вытекало, что в Иране создалась ситуация, когда многие из руководства страны стали склоняться к мысли, что Северному Азербайджану в связи с усиливающейся конфронтацией с Арменией надо помочь.
— Это несколько странно, вы не находите? Иран, имея в своем составе Южный Азербайджан и сталкиваясь в связи с этим с определенными проблемами, будет помогать Северному, что, естественно, может привести к сближению обеих частей и вряд ли пойдет на пользу самому Ирану. Или, быть может, в Тегеране решили присоединить к себе и Северный Азербайджан? Но это предположение еще более невероятно, вам не кажется?
— Вначале казалось, но, ознакомившись с документами, я сделал несколько иные выводы. Вы правы, у каждого государства обычно есть свои, так сказать, стратегические планы, которые обычно в течение длительного времени не меняются. То, о чем ты только что сказал,
— Ну и как развивались события на границе?
— В принципе все, что там происходило, неплохо было описано в прессе. Толпа местных жителей, поддерживаемая приехавшими из Баку, ломала пограничные заграждения, пытаясь уничтожить разделяющую единый народ границу. К слову сказать, мне до сих пор неясно, сколько в этой толпе было местных и сколько приезжих, что тоже могло бы кое о чем поведать. Но это уже другой разговор. Я не буду тебе все пересказывать, просто напомню некоторые интересные детали. За несколько дней до инцидента на границе туда выезжал некто, имеющий определенные полномочия переговоров с местным руководством погранвойск. Очевидно, речь шла о том, чтобы наши доблестные пограничники случайно не подстрелили кого-нибудь из числа штурмующих заграждения. Более того, мне доподлинно известно как по своим каналам, так и на основании представленных Алексеем Васильевичем документов, что подобные беседы велись и с иранскими пограничниками, чтобы те тоже с пониманием отнеслись к «народным чаяниям». И только после предоставления нашим новоиспеченным демократам твердых гарантий личной безопасности, те решились на этот «героический поступок». Остается только домыслить, кто именно в той ситуации, когда еще неплохо функционировали все силовые институты государства, мог договориться с пограничниками обеих стран. А?
Да, вопросик! Хорошо, ну, а Баку, что здесь-то происходит?
— Баку, насколько я понимаю, — очередное звено одной цепи. И, не дай бог, самое последнее и в силу этого самое страшное. Я до последнего момента думал, что все можно будет остановить, но, похоже, ошибся. Мы все очень ошиблись. Правильно сказал по телефону Алексей Васильевич во время нашего последнего разговора, что кое-кто настолько «заигрался», что уже не может трезво оценить обстановку. Более того, прислушиваясь к различным советам, мягко говоря, не особо порядочных советчиков, этот «кое-кто», наверное, уже и сам не знает, в какую игру и, главное, за кого он играет.
— А нельзя ли поконкретнее относительно последних событий в Баку?
— Можно. Последнее время в городе была особенно накаленная обстановка. Все сплелось в малопонятный клубок. С одной стороны, действительно, проблема беженцев, хотя и здесь надо быть поточнее. В настоящее время в городе просто нет такого количества беженцев, которые смогли бы своими действиями парализовать власть. Нам поступила информация, что среди беженцев скрываются провокаторы, подготовленные спецслужбами Армении. Нами была проведена с беженцами соответствующая работа, и я ответственно заявляю, что среди них, во всяком случае пока, нет лидера или лидеров, способных подбить их на какие-то скоординированные действия. Безусловно, есть недовольные, есть искренне переживающие за то, как с ними поступили в Армении, есть даже такие, которые призывают к отмщению. Но я точно могу сказать: таких, которые могли бы четко сформулировать программу действий, которые имели бы достаточный авторитет для сплочения вокруг себя большого количества сторонников и, самое главное, сами были бы внутренне готовы на неординарные поступки, таких среди них нет.
— То есть это спланированная кем-то извне акция?
— Скорее всего, да.
— Ну, а руководство республики?
— Выжидает. Ждет указов сверху, которые почему-то запаздывают. Силовые институты мечутся, поскольку не знают, что делать без тех же чертовых приказов. А кое-кто, возможно, ждет, когда свалится это руководство, чтобы сесть на его место.
— Очень интересная мысль. Скажите, а что, в городе осталось много армян? Я слышал, что очень многие армяне уехали из города.