Расколотая цивилизация
Шрифт:
Вплоть до середины 70-х годов процессы классовой дифференциации в постиндустриальных обществах не занимали внимания исследователей в той мере, в какой, скажем, занимали его проблемы догоняющего развития и изменения роли и значения новых индустриальных стран. Это может быть объяснено, в частности, тем, что в пределах национальных границ правительство имеет возможности регулирования социальных процессов, несоизмеримо превосходящие полномочия международных организаций и финансовых структур по отношению к отдельным странам и государствам. Именно поэтому, на наш взгляд, проблемы неравенства в мировом масштабе гораздо более заметны сегодня, нежели аналогичные проблемы, касающиеся отдельных постиндустриальных стран, хотя как раз проблемы международного характера в конечном счете порождены внутристрановыми, а не наоборот.
Начиная со второй половины 70-х годов в западных обществах стали проявляться признаки нового социального расслоения, ко
– ----------------
[537] - См.: Galbraith J. К. The New Industrial State, 2nd ed. L., 1991. P. 86.
[538] - Bell D. The Coming of Post-Industrial Society. P. 125.
[539] - Renner К. The Service Class. P. 252.
[540] - Giddens A. Social Theory and Modem Sociology. Cambridge, 1987. P. 279.
– ----------------
торые, однако,
Нельзя не отметить, что констатировать данное изменение было весьма сложно. Происшедшая в 1974-1976 годах резкая смена тенденций в оплате труда квалифицированных и неквалифицированных работников была зафиксирована гораздо позже [541]; на протяжении самих этих лет изменившуюся динамику доходов пытались в основном объяснять достаточно традиционным образом. Хорошо известно, что в США фактически весь послевоенный период характеризовался снижением неравномерности распределения материального богатства между высшими и низшими слоями общества, что было предопределено бурным хозяйственным ростом и активными попытками правительства решить проблему бедности (только с 1965 по 1972 год расходы на социальные нужды выросли с 75 до 185 млрд. долл.; если в 1960 году на эти цели направлялось 7,7 процента ВНП, то в 1965 году данный показатель увеличился до 10,5 процента [542], а в 1975-м -- до 18,7 процента [543]). Поэтому тот факт, что в результате сначала нефтяного шока 1973 года, а затем глубокого и затяжного экономического кризиса 1978-1981 годов имущественное неравенство довольно резко возросло, в начале 80-х не вызвал быстрой реакции социологов и глубокого теоретического осмысления.
Однако уже через несколько лет стало понятно, что за мимолетными изменениями скрывается мощная социальная тенденция. Первоначально было отмечено, что в условиях перехода к информационной экономике снижаются темпы роста производительности, а вместе с ними и темпы повышения реальных доходов боль
– --------------
[541] - См., напр: Winslow Ch.D., Bramer W.L. Future Work. P. 230; Danziger S., Gottschalk P. America Unequal. N.Y.-Cambridge (Ma.), 1995. P. 116-117; Madrick J. The End of Affluence. P. 135; Fischer C.S., Hout M., Jankowski M.S., Lucas S.R., Swidler A., Voss K. Inequality by Design. Cracking the Bell Curve Myth. Princeton (NJ), 1996. P. 116, и др.
[542] - См.: Katz M.B. In the Shadow of the Poorhouse. P. 266-267.
[543] - См.: Pierson Ch. Beyond the Welfare State? P. 128.
– --------------
шинства работников. Как отмечают Б.Дэвис и Д.Вессель, между 1950 и 1973 годами средний доход типичной американской семьи вырос на 110 процентов; между тем впоследствии он трижды снижался в абсолютном выражении (в 1973-1975, 1980-1983 и 1988-1992 годах), и в результате между 1973 и 1996 годами его рост составил всего 15 процентов [544]. Но не менее важным обстоятельством было и то, что общее снижение темпов роста реальных доходов населения в 70-е и 80-е годы не вызвало соответствующего замедления роста доли высокообразованной части населения в национальном доходе и национальном богатстве; напротив, изменившиеся условия стали причиной резкого относительного ухудшения положения лиц, имеющих полное и тем более неполное среднее образование. В течение 80-х годов в США "почасовая заработная плата (с поправкой на инфляцию) выросла на 13 процентов для мужчин, имеющих высшее образование, и снизилась на 8 процентов для мужчин, имеющих незаконченное высшее образование, уменьшилась на 13 процентов для мужчин, имеющих лишь среднее образование, и упала на целых 18 процентов для имеющих неполное среднее образование" [545]. В конце 80-х один процент наиболее состоятельных граждан впервые стал контролировать большую часть национального достояния США, чем низшие 40 процентов; наряду с тем, что доля населения, живущего ниже уровня бедности, достигла и стала превышать 15 процентов, это оказалось, по мнению многих социологов, серьезным фактором возможной политической дестабилизации [546]. Однако хотя в течение весьма продолжительного времени большинством исследователей и отмечалось, что "усиление неравенства, начавшееся в середине 70-х годов и ускорившееся в 1980-е, является одной из наиболее документально подтвержденных тенденций в современной экономике" [547], они не связывали это непосредственным образом со становлением новой социальной структуры постиндустриального общества и обретением классом носителей знания доминирующих позиций.
Такая точка зрения стала укрепляться во второй половине 80-х, когда социальное расслоение на основе неравенства образования стало значительно более выраженным. Особенно важны, на наш взгляд, три проявившихся в это время обстоятельства.
– ------------
[544] - См.: Davis В., Wessel D. Prosperity. N.Y., 1998.
[545] - Fischer C.S., Hout M., Jankowski M.S., Lucas S.R., Swidler A., Voss K. Inequality by Design. P. 116.
[546] - См.: Handy Ch. The Hungry Spirit. P. 39-41.
[547] - Kuttner R. Everything for Sale. The Virtues and Limits of Markets. N.Y., 1997. P. 86.
– ------------
Во-первых, граница, всегда разделявшая более и менее образованные классы общества, стала обретать некое новое качество. Так, в период между 1974 и 1986 годами доходы лиц с высшим образованием росли гораздо быстрее по отношению к остальным категориям занятых, а заработки вчерашних школьников не обнаруживали никакой динамики. Но с 1987 года быстрый рост доходов выпускников колледжей в США приостановился [548]. Этот факт показывает, в частности, что определенная граница стала пролегать уже не между лицами, имеющими высшее образование или не имеющими его, а между получившими образование (сколь угодно совершенное) и проявившими некие специфические способности, то есть между обладающими образованием и обладающими знаниями. Приостановление роста доходов лиц с высшим образованием в конце 80-х имеет то же основание, что и аналогичная тенденция в отношении выпускников школ, наблюдавшаяся с середины 70-х: как тогда они стали ординарной рабочей силой перед лицом выпускников колледжей, так сегодня последние
Во-вторых, разделенность общества на основе способности или неспособности людей к производству нового знания оказалась со второй половины 80-х годов вполне аналогичной классовой разделенности индустриальной эпохи. В условиях, когда интеллектуальный капитал стал основным ресурсом производства, распределение национального дохода и валового общественного продукта осуществлялось в пользу капитала и труда -в традиционном их понимании. Уже в 80-е годы в большинстве развитых постиндустриальных стран рост объемов валового национального продукта происходил на фоне стагнирующей заработной платы работников и резкого роста (более чем вдвое) доходов капитала [549]. С середины прошлого десятилетия производительность в американских компаниях растет при стабильной и даже снижающейся оплате труда [550]. Этот феномен имеет двоякое объяснение: с одной стороны,
– --------------
[548] - См.: Madrick J. The End of Affluence. P. 110.
[549] - См.: Ayres R.U. Turning Point. P. 119; Weizsaecker E., von, Lovins A.B., Lovins L. H. Factor Four: Doubling Wealth -- Halving Resource Use. P. 279.
[550] - См.: Lind M. The Next American Nation. P. 200.
– --------------
в условиях, когда рост в высокотехнологичных отраслях производства поддерживает экономическое развитие западных стран в большей мере, нежели прогресс какого-либо иного сектора хозяйства, наиболее высокооплачиваемыми работниками оказываются лица, занятые в информационном и сервисном секторах. Они получают значительную часть своих доходов не в виде устойчивой заработной платы, а в качестве гонораров и доли в прибыли своих компаний, а нередко и непосредственно в виде дивидендов. В конце 80-х доля заработной платы в совокупных доходах 1 процента наиболее состоятельных семей США не превышала 40 процентов, хотя в среднем для страны составляла более 70 процентов. Среди приблизительно миллиона человек, входивших в круг самых высокооплачиваемых работников, 60 процентов работали в администрациях крупных производственных или торговых компаний или были их ведущими консультантами; около 30 процентов практиковали как юристы и врачи, а остальные 10 процентов приходились на представителей творческих профессий, включая профессоров и преподавателей [551] . Таким образом, увеличение заработной платы среднего и низшего производственного персонала практически не сказывается на эффективности производства, так как основную роль в повышении конкурентоспособности компаний и умножении их прибыли играют главным образом высшие менеджеры и высококвалифицированные работники иных категорий. С другой стороны, описанный здесь процесс становится самоподдерживающимся, поскольку рост прямых доходов этой категории людей оказывается следствием развития высокотехнологичных производств, повышающего, в свою очередь, курсовую стоимость ценных бумаг, которые, как правило, и принадлежат главным образом их менеджерам и основателям соответствующих компаний. Известно, что в США во второй половине 80-х более 37 процентов акций крупнейших корпораций находились в собственности 0,5 процента наиболее состоятельных граждан [552]. Таким образом, значительная часть национального богатства оказывается сосредоточена в руках верхушки общества, соединяющей признаки традиционной буржуазии и нового класса интеллектуалов, тогда как малообеспеченные и, как правило, малообразованные граждане не только наблюдают сокращение своей доли в национальном доходе, но и вытесняются на периферию трудовых отношений: так, если люди, получавшие в 1990 году заработную плату ниже среднего уровня и потерявшие в 1990-1992 годах работу, впоследствии находили ее, то их доходы оказывались в среднем на четверть ниже предшествующих [553].
– ----------------
[551] - См.: Frank R.H., Cook P.J. The Winner-Take-All Society. P. 88.
[552] - См.: Korten D.C. When Corporations Rule the World. P. 109.
[553] - См.: Celente G. Trends 2000. P. 37.
– ----------------
Третье из обсуждаемых нами обстоятельств заключается в том, что с тех пор как основой подготовки человека к сколько-нибудь эффективной деятельности в современном обществе стал процесс овладения знаниями, обозначилась явная тенденция к замыканию новой высшей социальной страты в себе самой. С 1970 по 1990 год средняя стоимость обучения в частных университетах в США возросла на 474 процента при том, что средний рост потребительских цен не превысил 248 процентов [554]. Характерно также и то, что максимальный спрос предъявляется сегодня не столько на квалифицированный преподавательский состав, сколько на рабочую силу, способную творчески ставить и решать задачи: в результате доходы преподавателей и профессоров, в частности, по математическим и информационным дисциплинам, растут сегодня в три-четыре раза медленнее стандартной зарплаты их выпускников, создающих собственные предприятия или работающих по контракту. Ввиду роста стоимости образования высшая страта замыкается сегодня подобно вчерашним предпринимателям. Подобно тому, как в начале века две трети высших руководителей компаний были выходцами из состоятельных семей, в 1991 году около половины студентов ведущих университетов были детьми родителей, чей доход превышал 100 тыс. долл. [555] Согласно подсчетам американских экономистов, если в 1980 году только 30 процентов молодых людей, в чьих семьях доход превышал 67 тыс. долл., заканчивали четырехлетний колледж, то сегодня это уже 80 процентов [556]. Последствия этой тенденции выходят далеко за рамки простого роста возможностей выходцев из высокообеспеченных слоев общества; на этой основе происходит радикальное изменение в системе ценностей нового высшего класса. Как известно, надутилитарный тип мотивации распространен не столько у тех, кто добился значительных материальных успехов в течение жизни; напротив, как отмечает Р.Инглегарт, "по самой природе вещей, постматериалистами становятся чаще всего те, кто с рождения пользуется всеми материальными благами, именно это в значительной степени и объясняет их приход к постматериализму" [557]; люди же, с юности стремившиеся добиться экономического успеха, впоследствии гораздо реже усваивают творческие модели поведения и становятся носителями постматериалистических идеалов. С этой точки зрения, есть основания полагать, что в ближайшие десятилетия постматериалистические ценности будут все более широко усваиваться, а поскольку, "будучи однажды выбранными, ценности меняются