Расколотая цивилизация

Иноземцев В. Л.

* * *

80-е годы стали этапом, чрезвычайно важным для США и европейских постиндустриальных стран. На его протяжении произошли все основные события в хозяйственной жизни, так или иначе свидетельствующие о том, что постиндустриальный мир обрел весьма устойчивую целостность и гармоничность. Во-первых, начало десятилетия ознаменовалось радикальным изменением основных тенденций в потреблении важнейших ресурсов; снижение энергоемкости и материалоемкости валового национального продукта во всех развитых странах создало предпосылки для постепенного возвращения сырьевых цен к докризисному уровню, вызвало резкое обострение проблемы долгов развивающихся стран и существенно снизило масштаб их хозяйственных притязаний на международном уровне. Во-вторых, рейгановская налоговая реформа и аналогичные меры, предпринятые европейскими консервативными правительствами, обеспечили резкий рост производственных инвестиций и, что не менее существенно, частной инициативы во всех отраслях хозяйства. В то же время бюджетные эксперимен

– --------------

[232] - См.: Garten J.E. The Big Ten. The Big Emerging Markets and How They Will Change Our Lives. N.Y., 1997. P. 37.

[233] -

См.: McAlister J.F.O. Prosperity For Now // Time. 1999. February 15. P. 58.

– --------------

ты американской администрации показали, что в новых условиях США и другие развитые страны имеют возможность гораздо легче и в гораздо больших масштабах, чем считалось возможным ранее, использовать финансовые инструменты для эффективного решения собственных экономических проблем. В-третьих, во второй половине 80-х годов противостояние США и новых индустриальных стран как крупнейших центров международной торговли со всей очевидностью показало, что возможности индустриальной системы исчерпаны и отныне именно технологическое превосходство оказывается мощнейшим инструментом международной конкуренции. В-четвертых, на 80-е годы пришлись и первые результаты новой политики Запада, воплотившиеся в крахе наиболее неэффективной из моделей индустриализма -- коммунистической; в результате у развитых стран появились новые гигантские рынки сбыта и инвестиций, укрепилась международная стабильность и, что особенно существенно, резко снизились военные расходы, что несколько сняло остроту проблемы внутреннего долга и уже в первой половине 90-х годов позволило увеличить ассигнования на разного рода социальные программы.

Таким образом, достижения постиндустриального мира в этот период неоспоримы. Важнейшим направлением дальнейшей его эволюции должно было стать формирование постиндустриальной цивилизации как целостной системы, объединяемой в том числе и ценностными ориентирами людей. Однако, хотя уже к концу 80-х годов ни Япония, ни новые индустриальные страны не представляли для Запада значительной экономической угрозы, вопрос о возможности инкорпорирования их в рамки новой цивилизации оставался весьма неоднозначным, поскольку исповедуемая ими парадигма хозяйственного роста по самой своей природе не могла быть адекватной ценностям постиндустриального и постэкономического строя. Становилось понятно, что развитие четвертичного сектора, укрепление системы постматериалистических мотивов и целей, а также снижение роли материального потребления в обеспечении экономического прогресса неминуемо должны были привести к глубокому кризису традиционной индустриальной модели. Определенный драматизм привносило в складывающуюся ситуацию то, что Япония, de facto потерпевшая поражение в прямом хозяйственном соперничестве с США, не только не стала форпостом постэкономического общества на Востоке, но и начала создавать вокруг себя сообщество государств, полагавшихся в своем развитии именно на индустриальное производство. Уверенность японских предпринимателей и политических лидеров в возможности восстановления своей экономической мощи за счет экспансии в Азии привела к тому, что сама Япония к концу 90-х годов откатилась далеко назад по сравнению с серединой 80-х. Поэтому важнейшей задачей, стоящей на повестке дня в 90-е годы (хотя она никогда не формулировалась социологами и экономистами достаточно явно), объективно оказалось окончательное сокрушение индустриальной системы и перераспределение экономической мощи в соответствии с уже происшедшим перераспределением между основными центрами современного мира технологического и интеллектуального потенциала.

Это изменение мы рассматриваем в качестве второго системного кризиса индустриального типа хозяйства, резко снижающего роль и значение индустриального сектора в мировом масштабе и поляризирующего основные центры хозяйственного соперничества. Значение индустриального производства, судя по всему, упадет в обозримом будущем до того минимального предела, до которого в 80-е годы снизилось значение первичного сектора экономики, причем эти процессы произойдут, безусловно, во всемирном масштабе. Ведущая роль закрепится за четвертичным сектором хозяйства, представленным высокотехнологичными отраслями, где основным производственным ресурсом выступают информация и знания и где этот ресурс постоянно воспроизводится в новом, все более высоком качестве.

Переходя к рассмотрению этой трансформации, мы сталкиваемся с задачей, сложность которой отчасти обусловлена построением нашей книги. С одной стороны, важнейшим элементом второго системного кризиса индустриального хозяйства на поверхностном уровне является хозяйственная катастрофа, постигшая индустриальные экономики в 1996-1999 годах. Именно этот процесс фактически положил начало жесткой отделенности постиндустриального сообщества от остального мира, и под этим углом зрения мы рассмотрим данную проблему в третьей части. С другой стороны, второй системный кризис индустриального хозяйства заявляет о себе внутри самих постиндустриальных стран бурным ростом наукоемких отраслей, что приводит к новым формам социального расслоения. С этой точки зрения мы рассмотрим развертывающиеся сегодня процессы в четвертой части книги. Заметим также, что второй этап постэкономической трансформации характеризуется не только двумя названными глобальными тенденциями, но и возникновением целого ряда новых явлений во всех сферах современной хозяйственной жизни, и именно они, иногда легко наблюдаемые, иногда скрытые, подчас очевидные, а подчас парадоксальные, станут предметом нашего анализа в следующей главе.

Глава седьмая.

Зрелое постиндустриальное общество и второй системный кризис индустриализма

В последнее десятилетие XX века западный мир вступил в условиях внешней и внутренней стабильности, обладая всеми необходимыми предпосылками для быстрого и устойчивого хозяйственного роста. К этому времени "холодная война" закончилась поражением коммунистического

лагеря, экономический вызов со стороны стран Юго-Восточной Азии утратил прежнюю остроту, зависимость от импортируемых ресурсов была во многом преодолена, а возмездие, постигшее Ирак после оккупации им Кувейта, стало первой скоординированной акцией большинства развитых стран, направленной на поддержание мирового порядка. Основой такой стабильности стали фундаментальные изменения в хозяйственном базисе постиндустриальных государств, и главным из них было, безусловно, формирование сектора экономики, ориентированного на производство информации, средств ее распространения и обработки, а также высокотехнологичной продукции.

Хозяйственный подъем, вполне обозначившийся в США с 1992-го, а в Западной Европе -- с 1994 года, стал первым проявлением успехов информационной экономики, триумфом четвертичного сектора хозяйства. В этих условиях, по аналогии с эпохой становления постиндустриального общества и тенденциями, проявившимися во второй половине 60-х -- начале 70-х годов, достаточно уверенно можно было предположить как неизбежность обострения отношений между постиндустриальным и индустриальным мирами, подобного имевшему место между индустриальными и доиндустриальными странами, так и поражение индустриального мира в этом противостоянии, подобного поражению "третьего мира" в 70-е годы. В самом деле, если доминирование третичного сектора, или сферы услуг, в западных экономиках 70-х годов снизило потребности формирующейся постиндустриальной цивилизации в естественных ресурсах и предопределило неудачу попыток развивающихся стран диктовать условия западному миру, то ведущая роль информационной составляющей в новых условиях должна была снизить относительную потребность западного общества в максимизации материального богатства и тем самым резко сократить долю мирового валового продукта, предлагаемую к реализации на мировых рынках новыми индустриальными экономиками. Экспансия четвертичных хозяйственных систем не могла не подорвать основы экономики стран, ориентированных на преобладание вторичного сектора, и тем самым спровоцировать гораздо более глобальный и мощный кризис, нежели оставшийся в памяти поколения 70-х.

Главным ресурсом в хозяйственной системе нового типа стал интеллектуальный капитал, или способность людей к нововведениям и инновациям. Его эффективное использование привело к тому, что в 90-е годы во многих западных странах, и в первую очередь в США, оказались преодолены многие из негативных тенденций, которые считались особенно опасными в предшествующее десятилетие. В результате усилий администрации президента Б. Клинтона впервые за последние тридцать лет федеральный бюджет был сведен в 1998 и 1999 годах с профицитом, а европейские страны жестко ограничили параметры бюджетного дефицита и государственного долга перед введением евро 1 января 1999 года. Устойчивый хозяйственный рост в США обеспечил радикальное изменение ситуации в области занятости: если с 50-х по 80-е годы уровень безработицы неуклонно повышался, то к 1998 году он вернулся к параметрам сорокалетней давности. Преодоленной оказалась и инфляционная проблема: последние два года дают основания для опасений, что может наступить дефляция; не исключено, что скоро понадобится термин, противоположный понятию стагфляции и обозначающий не повышение цен в условиях спада, а их снижение в период устойчивого роста. Значительные успехи были достигнуты в борьбе с разного рода антисоциальными проявлениями; западные общества стали более толерантными, а системы ценностей, которым привержены их граждане, значительно приблизились по своему содержанию к постэкономическим.

Однако в рамках нашего исследования уместно, прежде всего, обратиться к основным хозяйственным последствиям экспансии того сектора экономики, который основан на использовании интеллектуального капитала. В этой связи нас будет интересовать пересмотр роли и значения первичных сырьевых ресурсов, характер инвестиционных процессов, кажущийся подчас парадоксальным, и, наконец, новые основы организации производственных корпораций.

Хозяйственная революция 90-х

Источником бурного экономического роста, отличающего последнее десятилетие ХХ века, однозначно следует назвать интеллектуальный капитал современного работника. По целому ряду причин хозяйственный прогресс сегодняшнего дня определяется развитием информационных технологий и связанных с ними отраслей промышленности.

Во-первых, именно в этом секторе экономики производится ресурс, для которого не характерна традиционно понимаемая исчерпаемость. Сегодня страны Запада получают реальную возможность экспортировать те товары и услуги, объемы вывоза которых за рубеж, порой весьма значительные (так, в 1995 году сумма продаж информационных услуг и услуг по обработке данных на мировом рынке составила 95 млрд. долл.[234], из которых на долю США пришлось три четверти[235]), не сокращают масштабов их использования внутри страны. Тем самым формируется новый, практически неисчерпаемый источник сокращения отрицательного сальдо торгового баланса, характерного для торговли постиндустриальных стран с индустриальным миром в 80-е годы. Во-вторых, развитие информационного сектора не наталкивается на ограниченность спроса внутри страны, так как, с одной стороны, его продукция остается относительно дешевой, а с другой, потребности в ней по самой их природе растут экспоненциально. Мы уже отмечали, что в 1991 году в США расходы на приобретение информации и информационных технологий (112 млрд. долл.) превысили затраты на производственные технологии и основные фонды (107 млрд. долл.)[236]; между тем уже на следующий год этот разрыв составил более 25 млрд. долл. и продолжает увеличиваться[237]. В 1996 году американские компании направили только на приобретение компьютерной техники 43 процента всех своих расходов, что более чем вдвое превышает объем финансирования любой из других статей капитальных вложений. Общие же затраты на покупку и обслуживание информационных технологий превысили в США 500 млрд. долл., в то время как совокупный мировой показатель подобных капиталовложений не превышал 1 триллиона долл.[238] Несмотря