Расколотая империя
Шрифт:
Тибер явно хотел добавить к поминальным тостам что-то скабрезное, но наткнулся на очередной внимательный взгляд Первого принца и просто молча приложился к бутылке.
Более не было произнесено ни слова. В полном молчании братья, соперники и враги встретили рассвет. Еще не зная, но догадываясь, что это первое совместное времяпрепровождение станет единственным, а для многих последним.
Глава 2
Пути сплетают нити
Оказавшись в своих комнатах, Сетт ати Унсан с облегчением сбросил
Наконец-то все закончилось!
Если изначально посланник Астшана считал свое приглашение на траурные церемонии хорошим знаком. То на третий день бесконечных и невообразимо скучных ритуалов стал подозревать в этом изощренное издевательство. Происки недругов, которые решили не страдать в одиночестве.
К тому же на траурные церемонии пригласили не только его, но и представителя Белых жрецов. С одной стороны хорошо — они страдали вместе. А с другой…
— Белые стали слишком активны. Мне начинает казаться, что они сами организовали нападение на свой храм, — хмуро пробормотал он.
Хоть с последней войны прошло много лет, астшанцев в империи, мягко говоря, не любили. Было за что. Тут Сет ати Унсан жителей империи даже в чем-то понимал. Правление Великого дома Сенхар вышло кровавым. Если в самом Астшане одержимых и искаженных держали в жестких рамках, то во время войны они отыгрывались за все, выплескивая на врага всю ненависть запертых в жалкие телесные оболочки существ с нижних планов. Империя Арвон познала это сполна.
Пусть Великий дом Сенхар свергнут и уничтожен. Но его кровавое наследие нескоро забудется, отравляя и так не слишком теплые отношения между двумя кусками Первой империи.
Но и с Белыми жрецами у Арвона старая вражда. Одаренным, а именно они правят империей, сложно смириться с теми, кто считает их проклятыми и требует полного подчинения. Разумеется, на благо простым людям… в белых рясах.
И все же, отношение к Белым в империи после мятежа Первой императрицы постепенно менялось. То, что простонародье смотрело им в рот, неудивительно. Да и не так опасно. А вот явные заигрывания некоторых кланов, в том числе и клана Вэйр, а значит Красного двора, вызывали определенные опасения.
Хорошо, если это только хитрость в борьбе за трон императора. А вот если за этим последует полноценный союз империи и Белых, то Астшану не поздоровится.
Его родина может если не с легкостью, то на равных воевать с империей или Белыми, объявившими очередной Очистительный поход. Но не с двумя противниками сразу!
— Как все прошло?
Сетт обернулся, его дочь Эльгери обладала феноменальным умением передвигаться совершенно бесшумно и незаметно, словно тень. Вот и сейчас он не заметил, как она подошла.
— Затянуто, нудно и до невозможности скучно, — односложно отозвался он. — А что у тебя? Дело с нашим принцем решено?
Вместо ответа Эльгери состроила недовольную гримасу, но утвердительно кивнула.
— За возможность шагнуть на новую боевую ступень, пусть и временно, он готов продать душу.
Затея отца астшанке не
— Хорошо, — облегченно вздохнул Сет ати Унсан.
Брак его дочери с будущим императором станет тонкой ниточкой, связавшей Арвон с Астшаном. Но новый сладкий дурман, способный не только дарить радость, но и временно усиливать исток одаренного, превратит эту ниточку в цепь. Крепкую! Надежную!
Стоит ли говорить, во что тогда превратится сам будущий император?
Дом Унсан достоин править не только Арвоном, но и Астшаном. Вновь объединив некогда единое! И тогда белым святошам не поздоровится!
После пожара некогда прекрасный храм напоминал лишь свое жалкое подобие. Каменный скелет обгоревших стен с пустыми глазницами окон. Величественные шпили со всевидящим оком Пресветлого рухнули. Их остатки до сих пор так и не убрали с площади. Главный молитвенный зал был завален мусором из камней кладки, обломков роскошного убранства, лопнувших витражей, рухнувших обгоревших балок и остатков крыши.
Но храм — это всего лишь бренное тело. Самое главное — бессмертная душа. И душа храма в виде священного первородного огня горела также ярко как всегда.
После пожара стайки ворон облюбовала верхушки башен, с которых в высь не так давно рвались шпили. И теперь птицы гордо поглядывали с высоты на окрестности, периодически нарушая покой столицы своим противным карканьем.
Заметив внизу любопытный блеск, одна из таких ворон поспешила покинуть свой пост на чудом уцелевшей балке треснувшего от жара колокола и сорвалась вниз. Лететь сразу к блестящей вещице умная птица не стала. Сделала круг. Убедилась в безопасности, и только затем приземлилась на поваленную половину треснувшей от жара колонны.
Блеском этим была монета. Хорошенький серебряный саор, каким-то образом попавший в храм явно после пожара, лежал себе на наспех очищенных камнях пола.
Перелетев с колонны на пол, ворона недоверчиво покосилась на монету. Перешагнула с лапы на лапу. Подошла ближе… и в тот же миг ее охватило пламя. Хлопая сгорающими крыльями, ворона заметалась по полу, эхо от ее отчаянного карканья вознеслось в небо. Ее более удачливые товарки подхватили этот крик, испуганно сорвались с верхушек башен и долго кружились над городом, не решаясь вернуться.
— Проклятые птицы, — с нескрываемым отвращением пробормотал брат Анато, возвращаясь к молитве. Смиренно стоя на коленях перед священным пламенем, старый священник неистово перебирал отполированные до блеска костяшки четок из солнечного камня, что в таком обилии добывался на берегах Соленого моря.
Слова молитвы срывались с его губ самостоятельно, не мешая и даже помогая обдумывать сложившуюся ситуацию.
Император мертв! Проклятье настигло проклятого. Хорошо, что это произошло. И одновременно с этим плохо. Слишком рано! Слишком внезапно! Да еще в момент великих потрясений, когда не ведающие Его света посмели напасть и осквернить Его храм.