Расколотая жизнь
Шрифт:
– Мы же не одни туда пойдём? – спросил Артём.
– Конечно же нет. Вот, - командир указал на нарисованный квадрат со звездой. – мы здесь. Отсюда мы выдвигаемся по улицам параллельно другим отрядам. Так как мы в арьергарде - это позади, для непонятливых. Наша задача – приходить на помощь авангарду и центральным силам. Поэтому мы и отряды штурмовой поддержки. В случае потери всего личного состава отрядами ранее упомянутых, мы занимаем их место по нарастающей. Первый раз перегруппировываемся у администрации и второй после взятия узла.
Во время всего своего рассказа он жестикулировал настолько сильно, что чувствовались порывы
– Сейчас ровно шесть-ноль-ноль. Начинаем в восемь часов. Дополнительным сигналом будут осветительные ракеты от авангарда, они выйдут чуть раньше и подадут остальным сигнал. У нас ровно двенадцать часов на взятие Левова, после этого руфийское правительство мобилизует все свои силы, чтобы подавить восстание.
– Вопрос, а какой ценой у нас появились эти «двенадцать часов». Они же не будут ждать ровно столько, чтобы остановить нас? – высказалась Райя.
– А ты догадливая. Сейчас в столице наши провокаторы и агенты наводят шуму. Поднимаются митинги, погромы. Вплоть до вооружённого столкновения. Естественно их всех подавят, но так они выиграют нам время.
– Значит двенадцать часов условные?
– Совершенно верно.
– Весело. – в своей манере ответила девушка. Других вопросов более не возникало.
Следующие два часа, казалось, длились бесконечно. Солдаты то и дело поглядывали в щели заколоченных окон, в нетерпении дожидаясь неизбежного. Другие решили поесть лишний раз, а последние сидели на «корточках» и покуривали папиросу за папиросой. Однако, после всех переживаний, отряд заметно повеселел и был полон решимости. Наконец, на горизонте появились огни от сигнальных ракет.
– Отряд, боевая готовность!
Курящие побросали папиросы и быстро их затоптали, завтракающие закинули по последнему куску и так же резко встали, а девушка выплюнула жвачку, которую она смаковала уже целых два часа с лишним.
«Пора. Вперед» - подбадривала она сама себя.
Отряд уверенно двигался среди невзрачных, ветхих домов. По серому кирпичному тротуару, тут и там, людьми были брошены самые разные вещи. Проходя мимо, каждый замечал только что-то своё, украшения, одежду, детские игрушки, но внимание абсолютно всех привлекла чёрная, мокрая, тканевая куча. Командир жестом отдал приказ проверить.
Рядовой Рюда осторожно подошёл и присел, затем медленно откинул кусок ткани и с криком отпрянул назад. Солдат с силой закрывал рот ладонью и продолжал кричать от ужаса. Под тканью оказался труп женщины. Сложно словами описать всё то, что осталось от её лица. Вместо глаз зияли дыры, из них были видны замёрзшие ручейки крови, мозгового вещества и бог знает, чего ещё. На самом лице были широкие рубцы, вместе со следами от ожогов, а «вишенкой на торте» был зашитый рот. Прямо над ней от дома отходила труба, на которой болтались верёвки. Очевидно, что на них висела именно она, и сняли её совсем не давно. Скорее всего наши.
– Идём дальше. – командир опустил руку и сделал жест «вперед».
Рюда через силу отвернул взгляд от этого зрелища и быстро вернулся на свою позицию, стараясь смотреть куда угодно, но не в сторону того окровавленного тряпья.
«Взгляд тебе лазурью». – произнесла про себя молитву, Райя.
Спустя некоторое время стали слышны одиночные выстрелы, а после них целый оркестр войны, знаменующий начало симфонии смерти.
– Идём дальше по маршруту,
По отточенным движениям и уверенной речи командира можно было понять, что это не первый его раз и даже не второй. За спиной такого человека каждый чувствовал себя гораздо увереннее.
Единственным из отряда, кто чувствовал себя иначе, была Райя. Казалось, что сердце сейчас выпрыгнет из груди, невыносимо сильно чесался левый глаз одновременно с запястьем, от чего она только сильнее сжимала винтовку. Ещё больше всё усугубляли голоса в голове. Сначала тихо, но с каждой пройденной улицей, они становились всё громче. Бесило её ещё то, что невозможно было разобрать, что они говорят.
«Как же не вовремя.»
С каждым пройденным метром, становилось понятно, откуда была стрельба.
– Отряд, снять оружие с предохранителя. Приготовиться к бою.
Послышались щелчки предохранителей. Командир, всё это время, ведущий за собой остальных, замедлил ход и стал прижиматься к краю улицы, к стенам домов. В след за этим, он поднял руку вверх, означающее «Внимание!». И указал на проулок прямо за поворотом. А выстрелы были настолько близко, что казалось, что это стреляют в них. Держа автомат одной рукой, он начал отсчёт другой, загибая по пальцу каждую секунду. Как только он загнул последний, он резко перебежал к углу противоположной стены, укрываясь за ней.
– За мной по проулку! Внимание на укрытия! Огонь по усмотрению! – Он кричал, чтобы приказы было слышно сквозь гул выстрелов.
Последнее, дословно, можно было перевести как: «Стреляйте в любого, кто не наш.» Девушка вспомнила про ярко-красные повязки у каждого из батальона.
Командир вскинул своё оружие и скрылся за проулком, отряд «змейкой» двинулся за ним. Девушка оказалась предпоследней и не отставала от других. После нескольких поворотов, они вышли во двор, в котором во всю шла перестрелка. Отряд вышел на помощь весьма вовремя – их товарищей зажали в этом дворе. Несколько трупов лежало на подступе ко входу здания. Выжившие отстреливались со второго этажа деревянного дома, но противников было явно больше.
Отряд рассеялся по близлежащим укрытиям. Девушка припала к земле у поленницы, аккуратно выглядывая из-за угла, делала два-три выстрела, прежде чем скрыться обратно. Рядом с ней, за поленницу встал Лиси. Увидев, что она делает, он вышел из себя.
– В гроб ляжешь, дура! За укрытием - стоя! – он схватил её за шкирку и поставил на колено.
Девушка не обратила на это внимания и продолжила стрелять, но уже с колена. Мужчина, решив, что и так сойдёт, продолжил вести огонь.
Как оказалось, девушка была единственной, кто не прошла боевого крещения. Это было очевидно. Робко стреляла, не меняла позиции, не видела и не слышала ничего вокруг себя. Даже тогда, когда заканчивались патроны, она не переставала жать на курок, но винтовка лишь глухо пощёлкивала. Дуло двигалось туда-сюда, а в глазах мелькали лишь какие-то силуэты, нежели цель, которую нужно поразить. От страха тряслось всё, что могло трястись. Она понимала, что нужно сменить магазин, нужно залечь в укрытие, но страх сковывал движения с невообразимой силой. Из этого состояния спас её Лиси. Снова схватил за шкирку и бросил девушку на спину, за укрытие. Попутно пнув в лицо снегом, чтобы взбодрить. Это подействовало. Она пришла в себя.