Раскрыть ладони
Шрифт:
Нет, я не смогу признаться. Не сейчас. Это все равно, что подписать смертный приговор себе же самому. Сказать, что больше не могу работать руками? А потом? Повеситься? Или выпрыгнуть из чердачного окна? Все, что угодно, лишь бы не становиться обузой. Тувериг ведь не прогонит. Пожалеет. Но жить, день за днем ощущая, как тебя перестают замечать…
Мне не надо было соглашаться. Побыл бы еще с полгодика в Доме призрения, потом оказался бы на побегушках у Трэммина, вернее, в вечной кабале у господина старшего распорядителя, зато не подвел бы никого. Не вынудил тратить
Двоюродный дядюшка же не дурак и не богатей, которому легко швырнуть на ветер пару сотен монет. У Туверига был свой строгий расчет: затащить меня в кузню. А что теперь? Я молот-то не могу сжать в пальцах, не то, что почувствовать верный момент и место для удара. И так останется… Навсегда?!
Нет! Не буду думать о дурном! Не буду. Может быть, все еще исправится, само собой. Я же помню, как приходили ощущения. Не сразу, неясные, неточные. Тень ветра, а не он сам. Так было поначалу, но долгие и упорные часы занятий помогли пальцам стать чувствительнее. Сколько на все ушло лет? Не меньше десяти. Но я потерплю еще десять, если есть хоть капелька надежды на возвращение. Ничего! Я упрямый. Справлюсь. Попробую справиться.
Увесистые шаги по скрипучим ступенькам. Стук об пол чего-то твердого и тяжелого. Растерянное лицо Ена в дверном проеме.
— Маллет, тут, это… К тебе. Пришло. То есть, пришел.
Пугающее начало. Да и кузен, похоже, находится в недоумении.
— Кто?
Вместо ответа Ен распахивает дверь пошире.
Шурх-ш-ш-с-с-с. Шурх-ш-ш-с-с-с. Они всегда так шаркают, земляные феечки. Неистребимая привычка. Да еще оставляют за собой жирноватый след и камешки. Прибираться придется… Постойте! А зачем эта тварь вообще ко мне пожаловала?
Низенькая, до колена фигурка, коренастая и грузная, прячущая складки бесформенного тельца под черно-белой мантией посланника Надзорного совета, и гордо выставившая вперед пузо, как только добралась до середины комнаты.
— Маллет из рода Нивьери находится здесь?
Нет, это не голос. Это камешки, трущиеся друг о друга, но трущиеся не на свободе, а в толще земли. Глухо, мрачно, гулко и угрожающе.
— Да.
Тайана, робко обойдя пришлеца по большому кругу, выскальзывает за дверь, но не уходит, а остается подглядывать через щелочку за настоящей и живой faye, посетившей дом. Любопытная… Впрочем, я тоже терзаюсь сомнениями и вопросами.
— Маллет из рода Нивьери…
— Я.
Приподнимаюсь на локтях и, всеми правдами и неправдами оберегая ладони от касаний, сползаю с постели. Синяки уже почти не болят. А может, и болят, но холод, разлившийся по телу и не собирающийся исчезать, скрадывает ощущения. Может быть, именно сейчас моя плоть разрывается на части от боли… Неважно. Главное, что сердца я тоже не чувствую. Нисколечко.
Хрустит разворачиваемый пергамент.
— Волей Анклава, милостивого и благодетельного…
Феечка тянет каждое слово, заставляя меня скрипеть зубами от ожидания развязки. Конечно, комок земли никогда не будет стремителен, как воздух или огонь. Даже с водой не сравнится. И в другое время мне было бы плевать на тягомотного
— Означенному Маллету из рода Нивьери надлежит в самом скором времени, как только будет возможно…
Наконец-то, добирается до сути! Не менее четверти часа ушло на перечисление великих деяний и прочих заслуг магов перед миром.
— Прибыть в стены Обители для подтверждения путем испытания…
Неужели? Быть того не может… Не должно быть!
— Своего права оставаться занесенным в Регистр милостью Анклава, всемогущего и…
Дверь будущего все-таки распахнулась, и я увидел, что меня ждет. НИ-ЧЕ-ГО. Конец. Даже смерть была бы лучшей участью, чем грозящая мне. Вернее, почему грозящая? Уже осуществившаяся. И вовсе не волей Анклава, а желанием господина старшего распорядителя.
Из Регистра не вычеркивают. Не платишь податей — просто откатываешься на последние страницы, в раздел неблагонадежных изгоев. Но все равно остаешься. Потому что маг не может вдруг сам по себе взять и перестать быть магом. Если ему не помогли это сделать.
— Вы не торопились, dyen Маллет.
Скучное подтверждение факта, не более того.
— Прошу Совет простить мое запоздание. Мне нездоровится.
— Лихорадку подхватили?
— Да, не повезло.
Сочувствия не слышно, только раздраженное сопение.
Им ведь тоже не слишком охота дышать сырым воздухом Зала испытаний. Им — пятерым представителям Совета, отряженным и наделенным высочайшими полномочиями, дабы проверить мои магические способности. Я не вижу лиц, скрытых под капюшонами мантий, да и не хочу видеть. Раньше легко бы угадал, кто из них мужчина, а кто женщина, с точностью до года назвал возраст и описал границы могущества каждого. Раньше. В другой жизни, которую начинаю забывать с пугающей быстротой.
— Вы готовы приступить?
На Середину лета и впрямь иногда назначают подобные проверки. Кидается жребий, и маг, чье имя выбрано, обязан явиться пред очи Надзорного совета, чтобы показать во всей красе свои силы. Обычное дело, как правило, никого не пугающее и не обременяющее. Что может быть проще, чем прийти и немножко поколдовать?
— Прошу прощения у Совета, но…
— Вам требуется еще время для подготовки? Что ж, как пожелаете. Сегодня жарче, чем обычно, и мы вполне понимаем ваше желание отдохнуть прежде, чем…
Слова давно уже вертятся на языке. Нетерпеливо и обреченно. Вертятся и обиженно трутся о нёбо. Вы не виноваты, малыши. Это я… Трушу. Вернее, никак не соберусь с мужеством отпустить прошлое восвояси. Наверное, потому, что у меня ничего больше не останется. Но ведь и прежде богачом не был, так что уж теперь горевать?
Сейчас, мои хорошие. Сейчас.
— Пожалуй, мы согласимся отложить испытание еще на две четверти часа, но не более.
Милость Совета поистине безгранична. Ну конечно, ведь эти люди вряд ли заинтересованы в моем позоре. Они просто исполняют поручение. Обычное и привычное.