Раскрыть ладони
Шрифт:
Проверим:
— А ты? Ты хочешь, чтобы тебя любили?
Тянет с ответом, но признается:
— Хочу.
— А стремишься?
Промедление становится еще заметнее и заканчивается коротким и сухим:
— Нет.
Шагает прочь, но перед тем, как свернуть за угол, едва не задев плечом парня в карнавальном костюме, буркает:
— И не буду.
Да, все, что демон умеет, это портить настроение! И так тошно до одури, а он еще прибавляет…
Значит, дядюшка знал о том подвале и его обитателе. Или даже сам подсобил? Нет, силенок Трэммина не хватило бы на сотворение странной лужицы,
Это были не чары. Кусочки, собранные в горсть, но не соединенные между собой обычным образом. Как они держались друг за друга? До сих пор не понимаю. Отчаянно подставленные ладони разорвали непонятную связь, но не уничтожили заклинание полностью. Та капля, что попала мне на лицо, и поныне наделена собственной силой. По крайней мере, не желает подчиняться, а при каждом удобном случае доставляет хлопоты. В чем же загвоздка? Чем убили отца и пытались убить меня?
Занавеси тревожно затрепетали, заставляя меня отвлечься от размышлений. Что такое? А, тот гуляка, свернувший с главных улиц. Наверное, устал от праздника и возвращается домой. Или напротив, ищет дорогу обратно. Вот он остановился, начал рыться в складках накидки из пестрого шелка, сдвинул маску на лоб, чтобы не мешала обзору, осмотрелся, снова спрятал лицо под черным шелком и двинулся мне навстречу.
Сейчас попросит показать дорогу, не иначе. Что ж, помогу. Может, и сам провожу, все равно не знаю, чем заняться.
Странный ритм шагов: все ускоряется и ускоряется. Кажется, еще немного, и парень сорвется на бег. Рваные края наряда развеваются, не давая ясно различать движения, и мне вдруг почему-то становится холодно. Очень холодно. А вслед за льдом, наполнившим сосуды, всегда следует только одно, хорошо знакомое и означающее… Но ведь вокруг нет чар, ни единой ниточки! А тем не менее, жгуты, коснувшиеся ладоней, ощущаются так отчетливо, что…
Отсветов на клинке не было, потому что лезвие оказалось нарочно зачернено. И руки, движущейся к моему боку, я не заметил. Не успевал. Но разве нужны глаза тому, кто видит пальцами?
Нити невидимых кружев натянулись, превратившись в тугую сеть, когда я собрал в кулаке услужливо подставившиеся петли. Воздух сгустился, став настоящим болотом на пути смертоносной атаки, поймал чужое запястье и свернулся вокруг него, сдавливая плоть кольцом, которое невозможно разорвать, потому что… оно не существует.
Кость хрустнула и рассыпалась осколками где-то глубоко под кожей. Я не мог это видеть или слышать, но знал, что так оно и есть. Гуляка глухо выдохнул, стараясь высвободиться из невидимой хватки, шагнул ближе…
Мне не было страшно. Но увидев врага совсем рядом, я сделал то же самое, что и любой другой на моем месте. Ударил. Только не рукой, как прежде. Не успел даже как следует замахнуться: занавеси оказались проворнее и первыми ринулись в бой.
Что можно почувствовать, когда в тебя врезается твердый, как камень, комок воздуха? Не знаю. Но приятного, должно быть, мало. Вот и нападающий не пришел в восторг, наткнувшись на невидимый кулак, много больших размеров, чем человеческий.
Пошли прочь! Трясу рукой, стараясь избавиться от, кажется, намертво прилипших к ладони нитей. Капельки пота собираются в ручеек между лопатками и весело скатываются вниз.
Я убил человека? Но я ведь и пальцем до него не дотронулся! Может быть, он всего лишь оглушен?
Бухаюсь на колени рядом с неподвижным телом, наконец, освободившимся из невидимых сетей. Наклоняюсь к своему недавнему противнику, стягиваю маску, чтобы попробовать расслышать дыхание, и удивленно охаю.
По лицу змеится знакомый черный узор, но делает это все медленнее и медленнее, пока не замирает совсем. Тень! Причем, мертвая, потому что если верить словам дяди, узор возвращается так быстро только в случае смерти.
Ну уж нет! Не верю! Не позволю!
Он не должен умирать. Все, что угодно, только не смерть. У меня есть всего лишь один вопрос, и он не может остаться без ответа. Мне нужно знать, кто натравил убийцу, иначе… Иначе я пройду по этому городу смерчем.
Эй, сердце, ты слышишь меня? А ну, бейся, ленивое! Подумаешь, один слабенький ударчик… Ты целехонько, я это чувствую! Немного сдавилось, прижалось к ребрам, предпочло остановиться, а не бороться? Ничего! Я тебя заставлю! Ты еще пожалеешь о своей трусости!
Соломинки плоти не повреждены, только сжаты сверх меры. Это нестрашно, это мы вмиг исправим… Ну вот, смотри, сколько места освободилось! Сердце, ау! Теперь тебе ничего не мешает. Что же ты медлишь? Желаешь умереть? И это сейчас, когда я так расстарался ради тебя? Зря, маленькое мое, ой как зря! Придется познакомиться с моими ладонями поближе…
Ага, испугалось? Стоило несколько раз нажать, и ты уже готово исполнить любой приказ? Все вы так, только силу и понимаете… Сволочи. Почему никто никогда не прислушивается к словам? Разве я стал другим человеком? Нет. Ни капельки. Но прежнего Маллета не принимали всерьез, а теперешнего… Боятся. До смерти.
И все из-за рук.
Руки…
— Что ты сделал с моими руками, демон?!
Стоит, прислонившись к стене дома. Наверняка, видел все, что происходило, но по своему обыкновению не вмешивался. Ну и пусть. Я справился сам. Только почему так мерзко себя чувствую?
— Ничего.
— Ты превратил меня в чудовище!
— Я всего лишь помог тебе стать самим собой.
Самим собой? Убийцей, для которого не существует преград? Благодарствую за подарочек! Тьфу. Будь ты проклят!
— Я не хочу убивать!
— А тебя никто не заставляет это делать.
— То, чем ты наделил меня, ужасно!
— Наделил? — Он хохотнул, скрещивая руки на груди. — Наделил? Ох… Буду потом рассказывать, чтобы потешить знакомых. Пойми, я ничего в тебе не менял. Даже если бы очень захотел, не умею. Не дано мне, понимаешь? И не дозволено.
— Но… — Взгляд падает на кровавые разводы кружева, покрывающего ладони.
Прочь! Это они во всем виноваты! Рву шелк изо всех сил и не останавливаюсь, пока не стаскиваю с рук все ошметки шнура.