Распад. Новое солнце
Шрифт:
Решившись, она поднялась на ноги.
Ания осторожно развернула тележку и выгрузила неподалеку весь ненужный ей больше металлолом. После этого она приблизилась вплотную к чужаку, нависла над ним и стала готовиться к новому для нее виду погрузки (удивительно, как человеческие тела непригодны для транспортировки, однако таскать тяжести она давно привыкла). Мусорщица подхватила чужака за подмышки и за несколько попыток закинула его в ковш для груза.
Сделав несколько шагов вперед, она, наконец, покинула минное поле. Наруч, что должен был запищать, как
«Странно. В этом тоже чужак виноват»? – подумала Ания, но не стала тратить время на ненужные размышления и постаралась как можно скорее отсюда убраться.
За границей побольше всегда скрывались границы поменьше. Так было везде, вот и это место не стало исключением. До войны данная территория принадлежала другому государству, название которого уже не имело значения. Лишь двое остались на игровой доске – Федерация Кунэш и Республика Архелон. И там, где заканчивалась вотчина первой, начинались владения второй.
Брошенные и оставленные земли лучше всего подходили изгнанникам, поэтому в какой-то момент здесь стали собираться беженцы, – успевшие добраться, сумевшие выжить. Они покорили всю округу, завоевали ее, но исключительно просьбами и молитвами, поэтому в оплату им пришлось отдать самое сокровенное, для человека сытого, и самое бесполезное, для человека голодного, – свою бесценную свободу. Пресловутый «выиграл/выиграл», как любила говорить соседка Ании справа – бывшая предпринимательница и любительница выкурить по три пачки сигарет в день: просители просили и получили, подарив Архелону практически бесплатную рабочую силу. Дело нашли для каждого: одни строили, другие выращивали еду на ультрафиолетовых фермах, и лишь немногие выходили наружу, добывали брошенный там металлолом и отправляли его на переплавку.
Начиная отсюда и до самого поселения тянулась асфальтированная дорога, движение по которой после ухабов и рытвин, находившихся снаружи, казалось настоящей сказкой. Руки и спина, забившиеся молочной кислотой, отдыхали в этот момент, совершая, по сути, все ту же работу.
Интересная эта штука равенство. Оно, несомненно, есть, но содержит множество погрешностей. Кто бы и с чем ни сражался, итог все равно один – неумолимый и неотвратимый конец пути. Для кого-то он словно тупик, а для кого-то лишь перекресток, но в любом случае все дороги различной степени качества однажды пересекутся, став единым пунктом назначения для всех и каждого.
Ании хотелось поскорее вернуться домой и включить душ, смыть с себя сегодняшний день вместе с потом и усталостью. Поселение, находившееся в Квадрате Н, получило не самое оригинальное и звучное название – Поселение Н-4. Трудно сказать, на что опирались муниципальные чиновники при выборе такого названия, помимо алфавита и цифр, конечно же, но такое название просто не могло найти отклика ни в сердцах, ни в умах местных жителей. По сути, им не оставили другого выбора, их буквально вынудили придумать свое собственное.
– Добро
В Дампе вовсю бурлила жизнь, и во многом это заслуга детей, – они носились по улицам и крышам одноэтажных прямоугольных домов, через которые сами перекидывали доски, строя мосты, расширяя пути. Их совсем не смущали тучи над головой, они старались взять от жизни все, ведь депрессия – это болезнь для взрослых.
– Ребята, это Ания!
Только завидев мусорщицу, толпа из мальчишек и девчонок разных возрастов налетела на нее, словно хохочущее стихийное бедствие, окружила ее со всех сторон, а возгласы удивления затмили остальные звуки.
– А кто это у тебя в тележке? Кто?! Он живой?! Ты его убила?!
Необычный груз Ании просто не мог не привлечь их внимание.
– Не ваше дело, малявки, – нахохлившись, ответила Ания. – Я на секретном задании!
– Ого, – хором протянули дети, теперь их любопытство только сильнее разыгралось.
Смеясь и отбиваясь от назойливых вопросов, она продолжила движение по главной улице. Другие жители, состоявшие преимущественно из стариков и женщин, не разделяли детского энтузиазма, провожая их шествие беспокойными взглядами. Любые отклонения от нормы в Дампе встречали с нескрываемым волнением, поэтому толпа ребятишек потихоньку стала редеть, – родственники подзывали их к себе, несмотря на любые протесты.
– Ания, моя мама просила тебя сегодня зайти к нам, – сказала девочка с длинными светлыми волосами, и мусорщица невольно позавидовала ей, – сама она уже давно стриглась под мальчика.
– Зачем?
– У нее завтра ночная смена в разборке. Хотела попросить тебя со мной посидеть.
Ания закатила глаза и глубоко вздохнула.
– Хорошо, – кивнула мусорщица, – заходить не буду, но передай маме, что я согласна. А теперь пошла прочь и не мешайся под ногами.
– А я и не мешаюсь, – наигранно обиделась девочка и показала язык. Ания ответила тем же и, прибавив ходу, поспешила на площадь.
– Спасибо, – тонкий детский голосок настиг ее со спины и стал последним хорошим воспоминанием на сегодня.
Пустырь, расположенный в самом центре поселения, где во время ежемесячного аукциона выставлялись стулья и поднимались навесы, сейчас выглядел совсем уныло. Тут находились цех разборки и главная свалка, куда мусорщики доставляли все, что удавалось найти. Это место считалось вотчиной старосты, здесь же обитали и его подручные – беспалые, и один из них как раз направлялся в сторону Ании, задумчиво расчесывая свое подобие щетины (расчесывать приходилось только безымянным пальцем и мизинцем – указательного и среднего у него просто не было).