Распечатыватель сосудов, или На Моисеевом пути
Шрифт:
— Послушай, Феликс, — сказал я. — Если твоим молодцам не справиться, при чем здесь я? Клиента у меня нет, ты сам говоришь, что Меряч твой сиротинушка неженатая. А я всего-навсего частный сыщик.
— С репутацией.
— Допустим. Но это ничего не меняет. К тому же, не забудь, меня ждет гостиница в Севастополе.
— Не упрямься, Перс, — тихо сказал Феликс, и я вдруг впервые заметил, что лицо у него очень усталое, а глаза… Нехорошие были глаза. Не хочу я быть генералом, если к золотым погонам выдают в придачу такие глаза. Впрочем, генералом я в любом случае быть не хочу. — Учти, прошу тебя не только я.
— А кто еще?
Феликс выразительно возвел очи горе.
— Президент
— Не заносись. Министра внутренних дел тебе мало?
— Плевать мне на министра. Твоей просьбы вполне хватило бы. Но понимаешь, не мое это дело. И влезать я в него не хочу.
— А я не хочу, чтобы у тебя были неприятности, Перс.
— Даже так? — это становилось интересно. Такого нажима я еще ни разу не испытывал — с тех пор, как комиссовался из полиции.
— Понимаешь, Перс, я действительно не хочу, но учти, твой патент зарегистрирован в Управлении. И там же может быть признан недействительным.
Вот это да! Каюсь, такого я от Феликса не ожидал. Когда я выправлял патент, Феликс — он тогда еще не был Высоким Начальством, но весил, прямо скажем, немало — стоял за меня горой. И не в последнюю очередь благодаря ему я стал тогда первым в столице частным сыщиком. Парочка агентств, правда, была. Занимались они, в основном, той же защитой от рэкета. Меня туда приглашали, но от такой работы я давно уже устал. А вот сыщиком-одиночкой я стал первым. И на тебе — теперь тот же Феликс… Припекло же его, однако, если старого товарища сует головой в дерьмо!
— А как насчет закона об обжаловании? Ведь надо еще найти, за что лишить патента. А я, между прочим, чист.
— Ой ли? — во взгляде Феликса проступило участие. Ему явно не по себе было от роли, которую приходилось играть. Но помогать ему я не собирался. Частный сыск — сам знаешь… Балансирование на грани. И всегда можно выискать тот шаг, что уже за гранью. И не один. Перс, правда?
К сожалению, мы знали это одинаково хорошо. Нет, я, пожалуй, все-таки лучше.
— Ну, спасибо, — сказал я как мог холодно. — Комиссионных я, конечно, не предлагаю, — кому за взятки сидеть охота? Но при случае отплачу той же монетой.
— Не злись, Перс. Потом все поймешь. Нет у меня выхода, поверь.
— А у меня, между прочим, нет клиента.
— Будет, — пообещал Феликс и, не повышая голоса, произнес в воздух: — Лейтенант, пригласите…
Старая штучка: селектор врубается на кодовое слово. Пока мы просто беседуем, адъютарь пребывает о нашем разговоре в полном неведении, но как только прозвучит: «Лейтенант!» — у него включается громкая связь. Или не громкая — не суть важно.
— Стоп! — перебил я. — Никаких «пригласите». Если нужно — пусть клиент обратится в мою контору. Я там буду через час. И не забудь, Феликс, мне еще нужно покрытие убытков за несостоявшийся отпуск.
— Лейтенант, отставить, — так же в воздух приказал Феликс. — Не беспокойся, убытки тебе покроют. И вот еще что, держи меня в курсе, ладно?
— В курсе я могу держать лишь клиента. А тебя — только чтобы не быть обвиненным в сокрытии преступления.
— Будь по-твоему, — махнул рукой Феликс. — Но если что — не забудь, я тебя жду. У тебя все мои телефоны есть?
— Нет, — сказал я. — И искать не стану. И учти, Феликс, если вдруг надумаешь пригласить на день рождения — не жди. Не приду.
Когда я уходил, лейтенант проводил меня взглядом, но из-за стола не встал. И черт с ним.
На улице по-прежнему шел дождь.
II
Конторой мне служила двухкомнатная квартира в бельэтаже старого, но еще достаточно представительного дома на Якорной. Уже четвертый год я арендовал ее у одной симпатичной,
— Должен сообщить вам пренеприятное известие, — заявил я Магде с порога. — К нам едет клиент.
— А отпуск?
— Лейтенант, отставить! — гаркнул я, не очень удачно подражая голосу Феликса. Магда недоуменно повела плечом. — Ничего не поделаешь, этого клиента принять придется. Отпуск пока подождет.
— Мне-то что, — отозвалась Магда. — Мне лишние деньги не помешают, а июнь так и так в городе торчать — сессия. Вас жалко, Марк. Куда его заводить?
— В «деловую». А пока, если успеешь, сообрази-ка чаю. Что-то мне после генеральского кофе пить хочется…
Мы как раз успели отчаевничать в кухне, когда в прихожей аккуратненько тренькнул звонок. Клиент оказался под стать звонку — такой же гладенький да аккуратненький. Когда Магда ввела его в «деловую», я с непроницаемой физиономией гонял по дисплею зайчика; бедняге угрожали все мыслимые и немыслимые опасности — от динозавра до браконьера. Но со стороны это выглядело вполне солидно. При появлении посетителя я тут же выключил свою «охтинку» и, чуть привстав, жестом указал на кресло. Гость чинно уселся. Я взглядом отпустил Магду, и та удалилась, неслышно притворив дверь.
— Слушаю вас.
— Мне рекомендовал обратиться к вам генерал Керро, — начал клиент.
— Знаю. Но давайте начнем с другого…
Через полчаса я уже знал, что Фальстаф Пугоев (и откуда только пошла эта идиотская мода на литературные имена?) доводится доктору Мерячу родственником. Правда, настолько дальним, что моих, например, познаний в генеалогии, простирающихся до кузин и внучатых племянников, оказалось для постижения степени такого родства явно недостаточно. Однако бумаги подтверждали оное со всей очевидностью. Работал господин Пугоев в какой-то инновационной фирме в Каргархольме. О Викторе Меряче он вроде бы слыхал от кого-то в детстве, но в жизни с ним не встречался и никогда не испытывал на сей счет трогательного родственного интереса. Проснулся интерес лишь вчера, когда полиция принесла Пугоеву весть об исчезновении родича. А заодно — и приглашение прибыть в столицу и посетить генерала Керро. Оперативно работает Феликс, ничего не скажешь! Двигала господином Пугоевым отнюдь не христианская любовь к ближнему. Если Меряч найдется, то не сможет не оценить прилива пугоевских родственных чувств, на худой конец — возместит расходы; если же нет — наследство покроет все потери с такой лихвой, что ради этого стоит поиздержаться. Толком о финансовых обстоятельствах Меряча господин Фальстаф, естественно, ничего не знал, но один только дом на Овечьем берегу стоит много больше, чем я мог бы потребовать за услуги. Раз в сто больше. Если не в тысячу. И это при том, что щадить пугоевской мошны я отнюдь не собирался.