Расписное небо

Питкевич Александра

Мужчина на мгновение прикрыл свои невероятные зеленые лаза, призадумавшись, а мотом едва различимо стукнул каким-то обломком по полу. Стук вполне слышимо раздался у меня в ухе.

– Отлично. Я выставлю маяк и буду с вами разговаривать. Но все же, мне нужно уйти.

Выползая из-под завала, я чувствовала себя каким-то предателем, но вариантов и правда не было. Выпрямившись, выпустила из рук желтый маячок, и проследила за тем, как тонкая колба, размером с карандаш, зависает на высоте трех метров над завалом.

– Раскир,

я выставила маячок, так что все будет в порядке. Вам меня слышно? – тихий стук в ответ. – Замечательно. Это будет, конечно, больше всего напоминать песню малых народов моей планеты. Что вижу, то пою, но уж как есть. Думаю, такой формат вас должен устроить.

Еще один стук.

– Сейчас я соберу свои вещи, и пойду искать кого-нибудь еще, кому можно помочь. Признаться, все выглядит довольно жутко. Вы видели, что произошло? – один удар, – И как эта оранжевая штука смогла пробить обшивку?

Мне было видно несколько коллег-валорцев, работающих ближе к обломанным краям перекрытий, но я не решилась идти в ту сторону. Над головой что-то громко треснуло, и в метрах трех впереди живописно грохнулась металлическая балка, перепугав до полуобморочного состояния.

– Ох, еще пара шагов, и была бы очень живописная лепешка. Раскир, как думаете, стоит мне идти в ту сторону? – два удара. – Вот и я так почему-то решила. Благо сеть еще варианты. Так, что это у нас? Очень похоже на ботинки.

Разговор, пусть и в одну сторону, все же успокаивал и не позволял удариться в панику. Двигаясь между завалов, перелезая какие-то обломки и балки, стараясь лишний раз не задевать эти неустойчивые конструкции, двигалась к цели, не отводя глаз. Одна нога судорожно дернулась, оставляя надежду на то, что мой будущий пациент еще жив. В такой ситуации это уже было хорошо.

Скрытый за грудой обломков лежал другой мужчина. Такой же белокожий, но с длинными, раскиданными по грязному полу белыми длинными прядями. Он лежал, на первый взгляд не подавая признаков сознания. В груди торчал кусок обломанной тонкой трубы или какой-то арматуры. Подбежав ближе, прижала два пальца под челюстью, пытаясь нащупать пульс.

– Есть, – слабый, но устойчивый ритм позволяли надеяться, что мужчина доживет до операционной. Крови вокруг было не очень много, дыхание, пусть и слабое, все же присутствовало. – Я тут вашего еще одного товарища нашла. Должна сказать, что ему повезло несколько меньше.

Стараясь не впадать в панику, осторожно ощупала грудную клетку вокруг злосчастного обломка. Уплотнений или внутренних разрывав при первичном осмотре не нашлось, а значит труба блокирует кровотечение. Положив анализатор на слабо вздымающуюся грудь, на мгновение закрыла глаза, вспоминая.

Первое – нужно вызвать помощь. Если я не ошибалась в выводах, сейчас для этого валора действовал принцип «золотого часа». Нужно было поторопиться, чтобы сохранить его жизнь. Откинув крышку кейса, надломила

красный маячок, тут же выпустив из рук. Огонек поднялся выше, чем его желтый собрат, начав издавать тихий писк.

Второе – наркозно-дыхательная аппаратура. Самый нежелательный вариант – если пострадавший очнется и начнет дергаться, смещая обломок.

Вынув со дна кейса маленький дыхательный баллон, повернула боковой клапан, добавляя к кислородной смеси усыпляющее вещество. Подумав, подключила к мужчине еще и капельницу. Как только обломок достанут, можно ожидать большую кровопотерю, судороги и еще черт знает чего…

Третий пункт – зафиксировать обломок, подготовить пациента к транспортировке.

Сняв анализатор, порадовалась более-менее стабильному состоянию мужчины. Только бы помощь подоспела быстрее.

Роясь в аптечке, попыталась найти что-то, чем было бы можно привязать обломок, не позволяя ему сместиться в теле.

– Что у вас? – рядом появился военный, внимательно пробежав взглядом и по мне и по пострадавшему.

– Проникающее в грудную клетку, черепно-мозговая травма, предположительно средней тяжести. Отравлений угарным и иными газами не зафиксировано. Пульс слабый, дыхание устойчивое, поверхностное, – отрапортовав, я почувствовала себя уверенней от того, что теперь не одно обязана справляться с ситуацией.

Военный кивнул, обернулся и махнул кому-то рукой, подзывая ближе. Буквально через несколько ми нут к нам подбежал еще один валор, неся в руках небольшую пластинку размером с кухонную доску. Присев рядом с раненым, мужчины одновременно потянули пластину в обе стороны, от чего материя растянулась до размеров нормальных носилок.

– Мы можем его переносить? – тот из валор, что пришел первым, вопросительно глянул на меня.

– Подождите, я буду держать обломок, иначе он может сместиться.

Став с другой стороны от пострадавшего, я зажмурилась на мгновение и глубоко вздохнула. Было немного страшно, что я могу сделать что-то не так и только навредить.

– Давайте вместе. Осторожно и не резко. – Пока мы переносили раненого, у меня несколько раз потемнело в глазах.

Покончив э этой частью, один из военных потянулся за маячком, что-то щелкнув на нем и положив у головы раненого. Затянув какие-то упругие ленты вокруг пострадавшего, военный снова глянул на меня, кивнув на капельницу, парящую в метре над пострадавшим.

– Вам стоит придерживать трубки, пока мы будем выходить отсюда. Слишком много обломков.

– Хорошо.

Мужчины нагнулись, ухватив носилки за каике-то выемки, и медленно двинулись вокруг завалов. Подталкивая капельницу вперед, следя, чтобы трубки сильно не натягивались, я одновременно старалась не споткнуться о груды мусора и обломков, устеливших пол.

– Раскир, вы меня слышите? – запоздало вспомнив, что у меня есть еще один пациент, проверила сигнал вызова.

Один удар.