Расплата (Две судьбы - 1)
Шрифт:
– Не хотела я поднимать этот болезненный вопрос, Ма-рик. Все надеялась, что временная это у тебя слабость. Так вот, - она серьезно посмотрела ему прямо в глаза, - пока будешь сидеть на игле, пока не вылечишься - и не думай даже об этом. От наркомана у меня детей не будет!
– Ты что, в своем уме?– попытался он принять вид оскорбленной добродетели.– Кто тебе наплел эти небылицы? Сколько же завистников!
– Не изворачивайся, бесполезно, - с не свойственной ей суровостью взглянула на него Света.– Я что, слепая и не вижу следы уколов?
– Ну это уж слишком!– сдвинул брови Марк, изображая негодование. Отлично знаешь, что, кроме тебя, для меня женщин не существует!
– Верно. Это когда ты в своем уме, а не под действием кайфа, спокойно осадила его Светлана.– У меня нет оснований не верить: слышала от непосредственной участницы.– И успокоила его, презрительно сложив губы: Напрасно так разволновался. Я не собираюсь устраивать тебе сцены и делать решающие выводы. Ты серьезно болен, Ма-рик, и я требую, чтобы ты вылечился!
После каждой ссоры наступало охлаждение и они едва разговаривали, пока находчивый Марк не придумывал какое-нибудь празднование на выезде или дома - наступало временное перемирие. Но теперь и этому хрупкому существованию пришел конец.
После разговора с Виктором Сальниковым Светлана слегла: не справилась с нервной депрессией, наступил полный упадок сил.
Вере Петровне пришлось перебраться на Патриаршие пруды - ухаживать за дочерью и внуком. Дачный сезон как раз кончился.
Однажды, покормив завтраком обоих, она принялась готовить обед, когда зазвонил телефон.
– Кто?.. Миша?..– Она замерла.– Откуда говоришь? Из больницы? Так вы... здесь, в Москве?
– Наконец-то я до вас дозвонился!– Михаил заметно волновался.– Две недели уже здесь валяюсь - травма. В первый же день, как прибыл в Москву, угораздило!– И принялся оправдываться: - Я как получил письмо - сразу прилетел. Верьте мне - я не знал, ничего не знал! Думал, что ребенок от Марка, что Света не дождалась... Ну а семья - дело святое!– И умолк: что скажет Вера Петровна? Не дождавшись, продолжал:
– Ваше письмо мне всю жизнь перевернуло! Я ведь в Западносибирск перебрался, чтобы быть подальше. Считал, в Москве мне делать больше нечего, так для всех лучше. Теперь все наоборот!– Он не скрывал своей радости. Теперь у меня появилась цель в жизни: хочу быть рядом с сыном, помочь ему вырасти... достойным славного рода, потомком которого он является.
Слушая его взволнованную речь, Вера Петровна не проронила ни слова. Душа ее была переполнена болью и теплым чувством от сознания, что она в нем не ошиблась.
– Вы меня слушаете?– Михаил боялся, что их прервали.– Очень вас прошу, Вера Петровна, дорогая, как бабушку и, судя по вашему письму, моего друга: помогите мне найти подход к Светлане!– Потому и хотел поговорить сначала именно с вами. Я уже несколько раз звонил из больницы, но никак не удавалось вас застать: подходил Марк или Света. Помирите нас! Скажите ей, что я полностью
Помолчал, унимая волнение, и пояснил:
– Слишком поздно узнал, как она меня ждала, как ухаживала за мамой; а что вопреки воле отца оставила ребенка и решилась родить без мужа - только из вашего письма. Настоящий подвиг, и я счастлив вдвойне, что у меня есть сын и рожден он женщиной благородной души. Я не ошибся, когда ее полюбил! Тут же спохватился: - Вы только не подумайте, дорогая Вера Петровна, что я... из трусости не решаюсь сказать все это сам, - нет! Я только прошу вас подготовить и организовать нашу встречу, познакомить меня с сыном. Это ведь так непросто!– И умолк, с волнением ожидая ответа.
Вера Петровна не сразу откликнулась, раздумывая, подбирая нужные слова, в растерянности: что она может предпринять, не посоветовавшись с дочерью? Наконец с трудом промолвила:
– Не могу пока обещать вам, Миша, что-нибудь определенное. Света ведь так ничего и не знает о письме и о вашем возвращении.– И пообещала: - Но томить вас не стану, понимая ваше состояние. Вам и так пришлось слишком много пережить. Я немедленно поговорю со Светой. Она болеет, и я за ней ухаживаю. А вообще... я снова замужем, за ее родным отцом, и живу отдельно. Но здесь побуду еще дня три, так что звоните.
"Какой замечательный человек Михаил, какое благородство!– думала она.– Недаром Светочка так его любила... Да может, и сейчас еще любит?.. Почему не разрешает Марку усыновить Петю?.. А сын как на него похож..."
И глубоко вздохнув, Вера Петровна принялась за готовку - никто за нее этого не сделает, а подумать можно и за делом и потом пойти к дочери. Разговор предстоит нелегкий, надо справиться с волнением.
Когда Вера Петровна вошла в спальню, Светлана с безразличным видом лежала вперив взор в потолок. Устала уже горевать, просто ни о чем не хочется думать. Как жить дальше? Это представлялось ей неопределенным.
– Доченька, родная моя!– ласково позвала Вера Петровна, присаживаясь на край-постели.– Нельзя же так! Расскажи маме - что тебя мучит? Облегчи душу! Я же все пойму...
Светлана каким-то безжизненным голосом тихо ответила:
– А я и сама не знаю, мамулечка, что со мной происходит. Тошно мне... Горько, что так не повезло...
– Это как же - не повезло? Такой замечательный парнишка у тебя подрастает, дом полная чаша, муж заботливый... Больше пяти лет живете - и вдруг...
– Да ничего ты не знаешь, мама!– так же ровно, бесстрастно прервала ее Светлана.– Петеньку я люблю, но он же постоянно напоминает мне об утраченном. А семейная жизнь моя, наверно, кончилась. Сама не знаю, что делать. Но с Мариком жить не смогу больше.
– Что же он такое натворил?– испугалась Вера Петровна.– Серьезное, видно, что-то, а то не стала бы ты так...
– Уж серьезнее быть не может.– Светлана как бы очнулась от дремоты, приподнялась на подушках; гневные огоньки зажглись в ее синих глазах.