Расплата Рида
Шрифт:
– Ты заставил это звучать так мерзко. Я действительно думала, что поступаю правильно. Алекс...
– Нет, не произноси имя этой стервы при мне. И звучит это мерзко, потому что это так и было.
– Я слышала, что ты сказал Джеку. Я не хотела подслушивать, но я ждала тебя, когда ты останешься один.
– И что?
– Мама сказала, его зовут Дэвис?
– И что?
– Есть ли шанс, что она пыталась заманить тебя забеременев, все эти годы назад? Может Алекс говорила правду?!
– Ты шутишь? Нет. Такого. Шанса. Ари узнала, что беременна в день, когда ты подошла к ней. Кстати, думаю, это было совпадение.
В любом случае, мне бы понравилось, что она была беременна. Это привело бы меня в восторг. Она, носящая моего ребенка, я ее так сильно любил.
– Почему ты не сказал мне о нем? О ней? О том, что происходит?
– Может, потому что я старался быть деликатным, потому что ты потеряла своего ребенка, и я хотел дать тебе время, чтобы исцелиться и примириться с этим.
– Значит, я совершила ошибку. Ты не можешь меня простить?
– Ошибка? Ты называешь то, что сделала, ошибкой? Я думаю, что это немного больше.
– Ты простил Джека, почему ты заставляешь меня упиваться горем?
– Ты совсем рехнулась, Сара? Я сомневаюсь, что ты упиваешься горем, когда продолжаешь оправдываться и оскорбляешь Ари в процессе. Что касается Джека, я бы не сказал, что полностью простил его. Его неправильное решение положило зияющую дыру в нашей дружбе, но он не обманул меня, чтобы пойти на греческий!
– Ты...
– НЕТ! Замолчи, просто заткнись. Я не могу разбираться с твоим дерьмом прямо сейчас. Ты спросила меня, можем ли мы поговорить, и я сказал «нет», но ты все еще здесь, так что я поставлю тебя перед фактом. У тебя был шанс уйти, но теперь ты будешь слушать то, что я скажу.
Я залпом допил остаток пива и потянулся за другой бутылкой. Затем проглотил половину в один рывок.
– Ты помнишь день, когда был драфт, четыре года назад? Ты не смогла пойти, но мама и Джек были со мной. Я разговаривал с возможными четырьмя командами, которые хотели меня взять, и понятия не имел, где я в итоге окажусь. Я погряз в прессе, во всех спортивных интервью, статьях журналов, моя фотография была на рекламном щите на Таймс-сквер. Я дефилировал по центру города, словно был номером один. Люди кричали и визжали из-за нас, как будто мы были знаменитостями. Это было не реально.
– В ту минуту, когда Джексонвилл назвал мое имя, и мама обняла меня, я все осознал. Когда я подошел к сцене и пожал руку судье с новой формой в моей руке, в моей голове мелькнуло двое людей, отец и Ари. Не мама, не ты, никто из моих тренеров или товарищей по команде, только папа и Ари. Я стал мультимиллионером в ту ночь. Мы праздновали с лучшим шампанским, что могли заказать. Ходили на вечеринки в городе, прежде чем на следующий день я сел на рейс в мой новый дом и к новой команде
– Боже мой, – голос Сары был надломлен.
– Да, теперь позволь мне рассказать другую историю о том же дне. С разбитым сердцем двадцатиоднолетняя Арианна сидела на диване перед телевизором. Она попросила своего лучшего друга Люка
– И она смотрела на меня весь день, ходящего по Нью-Йорку с улыбкой на лице и на женщин, кричащих мне. Когда назвали мое имя, Ари смотрела на меня, обнимающего маму, ударяющего кулаками с Джеком, и идущего на сцену, чтобы начать новую жизнь. Она потеряла это. Ее сердце разбилось снова в то же время. Она смотрела на парня, которого очень любила, кто достиг своей мечты, и в это же время двигался дальше без нее после того, как обещал ей весь мир.
Она была в окружении Люка, Софи и ее бабушки, и была безутешна. Ее слезы промочили рубашку ее лучшего друга, и рыдания сотрясали ее тело. Впервые за некоторое время, она не держалась за живот, чтобы защитить ребенка, она была слишком раздавлена. Ее бабушка первая заметила кровь. У Ари шла кровь, и они обеспокоились, что у нее был поздний выкидыш. Она отказалась от каких-либо успокоительных в скорой помощи и держалась стоически. Она думала, что убила нашего ребенка. Слава Богу, все обошлось, но ее положили на постельный режим, а также давали мягкие антидепрессанты. Врач хотела показать ее психиатру, но Ари отказалась. Она поклялась всем, кто был в ее жизни, что ей станет лучше, и она будет лучшей матерью для нашего ребенка. Позже она рассказала Люку, что знала, что, когда мое имя будет объявлено, она никогда не увидит, как наша жизнь и сказочные мечты сбудутся, и Ари ненавидела себя за эту веру в нашу несбывшуюся жизнь. Она никогда не расспрашивала, где была моя предполагаемая подруга из-за идеи о свободных отношениях.
– Это сокрушительно.
– Ты думаешь, что это плохо? Позвольте мне закончить эту маленькую страшную сказку для тебя. Ари стало лучше. Она читала книги о воспитании и здоровой беременности. Она сделала все возможное, чтобы сохранить моего ребенка живым, после того, как почти потеряла его, что могло бы случиться, как она выяснила, из-за кровотечения и убило бы ее тоже. Но даже если она и заботилась о себе, она эмоционально закрылась. Никто не мог достучаться до нее. У ее бабушки случился инсульт, и она умоляла ее, найти меня и рассказать, но кроме драфта, последним воспоминанием Ари было то, как я уводил девушку в мою комнату, когда она пришла ко мне домой, чтобы рассказать мне о ребенке. Поэтому, когда мой сын родился, у него был только один родитель, указанный в свидетельстве о рождении, и это не я. Моя плоть и кровь по закону имеет только маму.
Я допил свое пиво и потянулся за другой бутылкой. Утром будет чертовски трудно бежать, но надеюсь, Ари пожалеет меня. Мы сидели, не говоря ни слова, но Сара тихо плакала. Когда она начала икать, я не смог этого больше выносить.
– Возвращайся в отель, Сара. Я отвезу маму после завтрака.
– Что теперь между нами?
– Прямо сейчас, нет никаких нас. Я дам тебе знать, если буду готов к разговору.
Я оставил ее на улице на крыльце и запер дом. Выключил фонарики и смотрел, как Сара обходит дом в темноте. Завелся двигатель маминого автомобиля на дороге, и я слышал, как она отъехала.