Расплата за ложь
Шрифт:
– Скажи мое имя, Тайер.
Я снова качаю головой, движениям мешает земля под щекой.
– Нет?
– спрашивает он, ярость отчетливо слышна в его тоне.
– Отлично.
Он безжалостно ласкает мой клитор, заставляя мои мышцы сжиматься, пока я гонюсь за приближающимся оргазмом.
В тот момент, когда я это делаю, он убирает пальцы и впивается в меня последним мощным толчком. Рис замирает, его тело неподвижно, когда он кончает с почти болезненным стоном.
Мы остаемся так на мгновение: он - истощенный и пресыщенный, я - нуждающаяся и разочарованная. Наконец он целует
– Твоя тугая киска чуть не убила меня, Сильвер. Чертовски нереально.
Я лежу на животе, повернув к нему голову, с обнаженной нижней половиной тела и бессистемно раздвинутыми ногами, точно так, как он меня оставил.
– Что это было?
– спрашиваю я, задыхаясь и не веря.
Он лишил меня девственности и жестоко трахнул меня, лицом вниз, на общественном футбольном поле, но не дал мне кончить.
Как бы чертовски горячо это ни было, как бы мне ни нравилось, разочарование ревет в моих венах. Я чувствую себя неудовлетворенной, раздражение терзает мою душу, слезы застилают глаза, когда потребность умолять об оргазме становится доминирующим желанием в моем теле.
– Ты не кончишь, пока не скажешь мне, кто тебя трахает.
Я сажусь и натягиваю леггинсы, поднимаясь на ноги, чтобы натянуть их на бедра.
– И все это из-за имени?
– раздраженно спрашиваю я.
Он встает и подходит ко мне, кладя руку на мою талию.
– Не просто имени.
– Он говорит: - Моего имени.
– Он сжимает мою челюсть, когда я пытаюсь отвести взгляд: - Если хочешь получить удовольствие от того, что я тебя трахаю, тебе лучше закончить этот фарс. Я бы предпочел заставить тебя кончить столько раз, что ты забудешь свое имя, но я с удовольствием оставлю все удовольствие для себя, если ты хочешь продолжать упрямиться.
Он отпускает меня, и я скрещиваю руки на груди, бросая ему вызов подбородком.
– Ты не единственный, кто может мне помочь с этим.
– Может быть, и нет, - отвечает он, сбивая меня с толку своим согласием.
– Но я единственный, кого ты хочешь.
Я разочарованно выдыхаю, глядя в сторону.
– Ты меня бесишь.
– Я?
– отвечает он с язвительным смешком.
– Представь, если бы я отказался произнести твое имя, даже находясь глубоко внутри тебя.
Он не понимает, почему.
Не понимает, что я не произношу его имя не потому, что мне все равно, а потому, что мне не все равно.
Он мне уже так дорог, что это меня пугает.
Мои чувства, давно похороненные и игнорируемые, теперь всплывают на поверхность с пугающей скоростью и силой. Чем больше времени я провожу с ним, чем больше он целует меня нежно и властно, тем сильнее я падаю.
И я знаю, что если я упаду еще ниже, то меня встретят не его теплые объятия, а твердая почва в виде отказа от любых долгосрочных отношений.
Я должна защитить себя, как только смогу, чтобы выжить, потому что еще долго после того, как ему станет все равно, у меня будет ощущение, что я буду стоять там, где он меня оставил, с кровоточащим сердцем, зажатым в дрожащих руках.
–
Я киваю, потянувшись за сумкой, но он хватает ее раньше меня и перекидывает через левое плечо, взяв мою руку в свою.
Я молча смотрю на место соединения наших рук, ошеломленная этим нежным жестом.
– Давай отвезем тебя домой.
– Говорит он.
Как только мы садимся в машину, он выезжает со стоянки и направляется к загону, его рука уверенно лежит на моем бедре всю дорогу до дома.
Когда мы оказываемся возле моей квартиры, я поворачиваюсь к нему и целую его, моя рука находит путь к его члену, который снова становится твердым, как всегда, когда я рядом.
– Что ты делаешь?
– шипит он сквозь стиснутые зубы.
– Поднимись наверх и трахни меня. Заставь меня кончить.
– Говорю я ему, а потом добавляю.
– Пожалуйста.
Он стонет мне в рот, и я чувствую, как его решимость ослабевает. Но после напряженного момента он сжимает мою руку вокруг своего члена один раз, а затем убирает ее.
– Как бы я ни хотел снова трахнуть тебя, как бы ни хотел засунуть свой член во все твои дырочки и заставить тебя умолять меня, - говорит он.
– Я этого не сделаю.
Я яростно выдыхаю, и он хватает меня за челюсть, поворачивая к себе, когда я удивленно вскрикиваю.
– Иди домой, прими теплый душ, вымой свою ноющую киску и ласкай себя с воспоминаниями обо мне. Как я заставлял тебя кончить до этого. Как я трахал тебя сейчас. Спроси себя, стоит ли эта маленькая игра, в которую ты играешь, того, чтобы лишиться лучших оргазмов в своей жизни.
– Он прижимается своим ртом к моему и кусает меня за губу, пока я не чувствую вкус крови на языке.
– А теперь поблагодари меня за то, что я тебя трахнул.
Я отвожу лицо и выпрыгиваю из машины. Повернувшись, я хватаюсь за дверь и сладко улыбаюсь ему.
– Спасибо, - говорю я, отмахиваясь от него.
– И пошел ты.
Я захлопываю дверь и ухожу, но не раньше, чем вижу, как уголок его рта приподнимается в гордой, довольной улыбке.
28
?
?
На следующий день я просыпаюсь с болью между ног и общей болью во всем теле.
По всей коже и на ладонях у меня царапины и синяки от того, что я терлась о твердую землю.
Воспоминания о том, как он тяжело навалился на меня и как он затих, прежде чем запульсировать внутри меня, когда он кончил, вызывают дрожь, идущую от макушки головы вниз по позвоночнику.
Несмотря на боль, я снова хочу его.
Или на этот раз я хочу его по-настоящему, хочу кончить на его члене, как, я знаю, я бы и сделала в первый раз, если бы он позволил мне.
У него игра, а у меня групповой проект, над которым нужно работать после школы, так что сегодня у нас нет ни одной тренировки. Я увижу его на испанском, но это все.