Расплата
Шрифт:
Думсдэй с ухмылкой кивнул.
— Я думаю, в нем взыграл инстинкт охотника, — продолжал Ясон. — У всех у нас он есть, вот почему мы стремимся быть пилотами истребителей, а не таскать какой-нибудь чертов корабль в тыл и обратно или учить в летных школах прыщавых юнцов. Только мы научились справляться с этим инстинктом, держать его в узде, подчинять своему разуму, а иначе каждый из нас превратился бы во второго Маньяка.
— Конклина жалко.
— Людей на войне убивают, — сказал Ясон. — Еще одно письмо придется писать… Но многих отличных ребят мы сохранили. Честно
— Все равно я считаю, что этот парень — избалованный наглец и напыщенный осел.
— Очень может быть, — ответил Ясон, — но мне почему-то кажется, что когда-нибудь из него может получиться чертовски хороший пилот.
— Господин Тхракхатх.
Он повернулся, чтобы взглянуть на вошедшего. Что-то случилось, он заметил это по выражению лица молодого воина. Тот еще не полностью овладел искусством скрывать свои эмоции, а это считалось обязательным для штабных офицеров.
— Продолжай.
— Мы только что получили донесение от командующего имперским флотом.
Посыльный положил на стол сложенный лист бумаги, в верхней части которого стоял красный треугольник — знак высшей степени секретности.
— Ты читал донесение?
— Я был одним из тех, кто расшифровывал его, сир.
— Теперь ответь мне на такой вопрос, Джа-мука, — сказал Тхракхатх, не сводя глаз с посыльного. — Ты шел сюда из центра связи или бежал?
— Шел, сир.
— Лжешь. Ты слишком тяжело дышишь. Посыльный не мог вымолвить ни слова.
— Теперь давай разберемся, что произошло на борту моего корабля. Ты бежал с взволнованным видом, а это недопустимо. Далее. Ты нес в руке донесение и, осмелюсь предположить, держал его так, чтобы бросался в глаза красный треугольник: чтобы все поняли, какая важная роль тебе отведена, ведь секретное донесение поручают отнести не всякому. Я прав?
Посыльный заколебался.
— Я не прав? — строго спросил Тхракхатх.
— Вы правы, сир.
— Прекрасно. Теперь ты отдаешь себе отчет в том, что случилось на борту моего корабля? Можешь не сомневаться, слух о том, что я получил донесение высшей степени секретности, в котором содержатся плохие новости, уже расползся по всему кораблю. Прежде чем закончится эта вахта, все две тысячи членов экипажа будут знать об этом. Возникнут всевозможные предположения о том, какое именно несчастье произошло в нашей Империи, слухи обрастут несуществующими подробностями, моральное состояние экипажа упадет, боеготовность — тоже.
Он замолчал, не сводя глаз с посыльного.
— И все из-за твоей ребяческой несдержанности и тупости.
Пристыженный посыльный опустил голову.
— О чем сказано в донесении?
— Наверно, вам самому надо прочесть его.
— Тебе известно его содержание. Осмелюсь предположить, что, как только ты покинешь мою каюту, на тебя со всех сторон обрушатся с вопросами. Ты не сумеешь скрыть своего беспокойства, а кое-кому и шепнешь по секрету о том, что написано на этом клочке бумаги, — чтобы пустить пыль в глаза, подчеркнуть свою значительность и, главное, чтобы произвести впечатление на некую
— Я никому ни слова не сказал о том, что мне известно, — возмущенно сказал посыльный.
— Тебе и не нужно было говорить, у тебя на морде все написано, — холодно ответил Тхракхатх. — Теперь расскажи мне.
— Сир, была получена мгновенная передача с планеты By кар Таг. Девять десантных кораблей Конфедерации, в сопровождении двух легких авианосцев новейшей конструкции, напали на нее.
На Тхракхатха словно пахнуло холодом, но на лице его ничего не отразилось, оно осталось неподвижным, точно маска.
— Продолжай.
— Мерзавцы высадились на планете и разрушили родовой замок вдовствующей матери императора. Велась голографическая съемка наступления, эту запись передали вместе с донесением. Она прилагается к нему.
Тхракхатх долго молчал, глядя на посыльного.
— Ты обесчестил себя, не сумев скрыть своего волнения. Сейчас ты покинешь меня и, не сказав никому ни слова, удалишься в свою каюту. Полагаю, ты догадываешься, каким способом ты можешь спасти свою честь. Ступай.
Глаза посыльного широко распахнулись от изумления и ужаса.
— Но, сир…
— Ты знаешь, что следует делать, — холодно сказал Тхракхатх.
— Но, сир, моя семья… Я единственный сын… — Голос посыльного дрогнул.
— Тогда не позорь последние мгновения твоей жизни унизительной для всех мольбой, — резко произнес Тхракхатх и отвернулся, словно посыльный больше для него не существовал.
Тот замер на мгновение, стараясь собраться с духом и придать лицу спокойное выражение, потом низко поклонился и медленно вышел.
Тхракхатх взял донесение, развернул его, достал вложенный туда небольшой диск и вставил его в компьютер. Изображение было слегка размытым, как это обычно бывает при мгновенной передаче, когда огромное количество бит информации сжимается в один предельно краткий импульс.
Камера оператора, снимавшего с большого расстояния, была направлена на родовой замок императорской семьи. Сердце Тхракхатха болезненно сжалось: он вспомнил то далекое время, когда приезжал сюда в гости к своей прабабушке, тогда еще энергичной и полной жизни. Она взяла его с собой на охоту в ущелье, и он убил тогда свою первую летающую змею. На мгновение он забыл обо всем, снова почувствовав себя счастливым ребенком и ощутив прилив гордости и восхищения — именно эти чувства владели им тогда: так горделиво, истинно по— императорски держалась вдовствующая императрица.
По крайней мере, в те времена в родовом замке ей ничто не угрожало. Как только началась война, император, ее сын, настоял, чтобы она поселилась там, вдали от линии фронта.
Изображение замерцало на экране. Проклятый человеческий род, отсталая, варварская раса! Напасть на одинокую старую женщину, чтобы убить ее, — так поступают не воины, а трусы! И мало того. Если уж это пришло им в головы, можно было просто с орбиты разрушить и дворец, и всех, кто в нем находился. Но нет, они хотели все сделать своими собственными руками, осквернить святыню и убедиться, что императрица действительно мертва.