Расплавленный жемчуг Галактики

Игнатов Константин

Внезапно на парня нахлынуло щемящее чувство. Сердце словно замерло на миг… Что это было? Необъяснимый астральный сигнал от близкого человека, попавшего в беду?

Ванька вспомнил о своем сердечном друге в технополе — Старолюбе. Конечно, надо посоветоваться, в первую очередь, с ним! Киберчтец сконцентрировался на обращении к далекому фантому. Но старик почему-то молчал. Раздосадованный гринчанин растерянно осмотрел зал ожидания звездной рулетки. Блуждающий взгляд молодого человека бессмысленно скользнул по незнакомым лицам пассажиров и вдруг… случайно зацепился за электронное табло общегалактического календаря, основанного на земном летоисчислении. В глаза парню бросилось примечание: «Високосный год». По земному календарю сегодня ночью наступал редкий в природе момент — день зимнего солнцестояния — 22 декабря. В народе про него говорят: солнце — на лето, зима — на мороз. Мысль в голове инфохомоса завертелась лихорадочно. Это даже не

интуиция. Это что-то большее; наверное, подсказка откуда-то сверху, с недосягаемых слоев мироздания. Високосный год, 22 декабря — совсем не случайный день…

Решение созрело сразу. Иван уже точно знал, куда ему следует переместиться. Молодой человек поспешил к винтовой лестнице, ведущей на стартовую ложу рулетки. Поднимаясь по ступенькам вверх, инфохомос мысленно задействовал весь комплекс оборудования галактического транспортного узла. Аппаратура, повинуясь Киберчтецу, тут же настроилась на нужный луч. Когда Стрельцов поднялся на площадку, номер его маршрута уже светился на противоположной стороне зала. Ванька встал на самый край балкона и, к удивлению ,всех пассажиров рулетки, смело бросился на бледный луч своего маршрута. Публика, враз позабыв о непри-;ятностях, как обычно, завизжала и захлопала в ладоши. Уцепившись за пульсирующую нить, гринчанин уверенно заскользил вниз. Не доезжая стены, молодой человек исчез — удачно вошел в тахиоканал. Пассажиры, раскрыв в счастливом изумлении рты, проводили глазами своего удачливого собрата. Значит, рулетка действует! Но все же… им придется подождать.

Глава 18

Катюша рыдала долго и безутешно. Казалось, все слезы выплакала. Даже голова зачумела. Девушка никак не могла успокоиться. Плечи, удерживающие безвольно опущенную голову, затекли и ныли. Шея задеревенела. Но вот наконец гринчанка, всхлипывая и растирая по лицу последние слезы, начала потихоньку приходить в себя. И тут же насторожилась… Сверхчутье (как бывшему Киберчтецу) подсказывало Катерине, что за деревом, метрах в двадцати от нее, кто-то прячется. Катька на четвереньках, по-звериному, быстро подползла к лучемету, оставленному Жожиком,'залегла, приложила к плечу гладкий приклад оружия и приготовилась к встрече незнакомца. «Что ему нужно? Сколько он здесь стоит, наблюдая за мной? Кто такой?» — подобные вопросы сплошной чередой проносились в голове у девушки. Катерина пролежала неподвижно минут десять-пятнадцать. Однако ничего не изменилось. Тогда гринчанка нетерпеливо выкрикнула:

— Эй, ты там, кто ни естЬ, выходи из укрытия. Чего прячешься, как вор? Считаю до трех. Иначе спалю вместе с деревом. Раз… .

— Погоди, погоди, — раздался из-за дерева знакомый голос. — Я не причиню тебе зла. Остановись…

— Кто ты такой?

— Путешественник.

—Что тебе здесь нужно?

— Я ищу свою невесту.

— Кто она?

— Сейчас объясню, не стреляй,. — продолжил незнакомец. — Договорились?

— Выходи из укрытия, — согласилась Катерина. А там посмотрим. Ну… Два…

В это время из-за дерева показался человек, и девушку чуть сердечный приступ не хватил. Отбросив лучемет, она побежала к молодому человеку с криками:

— Ваня, Ванечка! Как ты меня нашел? Парень тоже воздел руки вверх от удивления:

— А я смотрю, ты — не ты, Кать, милая!.. Молодой человек широко расставил в стороны руки, словно клешни краба, готовясь поймать в объятия любимую жену. Девушка устремилась к супругу. Но, не добежав до цели двух шагов, остановилась как вкопанная.

В голове у гринчанки, поднимаясь откуда-то из глубины сознания и проникая снаружи, из вселенского эфира, заурчал, загудел, заголосил мощный поток мелодичных зачаровывающих звуков. Необъяснимый поток быстро нарастал, креп, расширялся, бился, пульсировал, словно река, вышедшая из берегов во время паводка, которая ищет себе новое, более глубокое, русло, Под исполинским напором затрещали невидимые барьеры, разделяющие сознание девушки на таинственные, изолированные друг от друга отсеки, рвущиеся к объединению. И наконец гигантская лавина упоительной музыки, разметав на своем пути все преграды, ворвалась в душу Катерины. Голова ее наполнилась чудесным колокольным звоном. В ушах зазвучал стройный церковный хор. С глаз словно упала гадкая, предательская пелена. Сознание Катерины яркой звездочкой устремилось вверх, в технополе, чтобы объединиться со своим кибераналогом. Силы инфохомоса прорвались наружу. Кибердвойник Катерины прозрел! К ней снова вернулся божественный дар Киберчтеца!!! О чудо!

Впрочем, любое чудо имеет свое логичное (или нелогичное!) обоснование, проистекающее из необоримых законов мироздания. В данном случае Старолюб, добрый фантом, святой угодник церкви, основанной на далекой планете инфохомосов, пришел на помощь Катерине. Как только дух Старолюба оправился от чудовищного потустороннего удара, полученного им от князя тьмы (когда старик своим вмешательством спас

Катюшу от самоубийства), то первым делом устремился в киберпространство, на встречу с двойником девушки, чтобы оценить состояние своей подопечной. К удивлению Старолюба, он нашел в технополе кибе-раналрга гринчанки в незавидном положении — связанным по рукам и ногам невидимыми энергетическими нитями, контролируемыми посланницей Вельзевула — Зловещей Тенью. Разорвать энергетический плен самостоятельными усилиями фантому не удалось — настолько мощные, фундаментальные источники темных слоев мироздания легли в основу незримых цепей Катюши. Но это лишь подчеркивало значение, казалось бы, скромной девушки для построения гармоничной ментальной инфраструктуры текущего поколения людей. Естественно, Старолюб не мог оставить душу Катерины в таком полуразорванном, полуподвешенном состоянии — между небом и землей. Помочь ее сознанию воссоединиться с кибераналогом означало еще и восстановить на текущий момент великое равновесие вечных неразлучных начал — Добра и Зла. К тому же за время заочного знакомства с девушкой — посредством общения через вселенский эфир — старик успел привязаться к Катерине, как к родной внучке (духи тоже имеют свои предпочтения…). Старолюб через таинства церковных институтов обратился за помощью к своей пастве, ко всем ныне живущим и почившим в вечности душам святых угодников и праведников, к апостолам Церкви Старолюбов. Ответом ему послужил лучистый поток жизнеутверждающей энергии, адресoванный скромной гринчанке. Девушка, не зная сама, получила в свои руки колоссальную мощь.

Катюша резко остановилась перед Иваном, просвечивая насквозь, словно всесильная волшебница, тайным и обычным зрением всю сущность застывшего парня. Молодой человек нервно улыбался, ожидая, пока возлюбленная бросится к нему в объятия. Но Катерина, исторгая из себя почти неуправляемую громадную энергию, торжествующе, как победитель в чудовищном смертельном поединке, рассмеялась прямо в глаза наглецу. Ведь это был совершенно не Иван, а какой-то гомункулус в его образе, попросту говоря, черт, подосланный Зловещей Тенью. Но сейчас от Катерины не было секретов в материальном и прилегающих к нему мирах. Девушка-инфохомос отчетливо разглядела в Ноосфере уродливую энергетическую матрицу стоящего перед ней гадкого создания, превратившегося в любимого Катюшей человека. Гнев, мощь, обида, любовь, природные стихии обильно перемешались в душе гринчанки. Исторгаемая Катериной энергия спонтанно приняла форму грозного смерча. Мощный торнадо подхватил жалкого гомункулуса, резко поднял его над землей и зашвырнул в глубь черного разлома, образованного Зловещей Тенью, когда она похищала Жожика. Затем гигантская воздушная воронка на большой скорости, но не причиняя вреда лесу, пронеслась над сопками, спустилась в бескрайнюю пустыню, прилегающую к ним, где подняла тучи песка и пыли. Стремительно вращающийся столб разбушевавшейся стихии вернулся назад, к сопочке, и засыпал тысячами тонн жгучего песка черный провал, принявший коварного гомункулуса (от такого надгробия ему вовек не избавиться). После чего смерч, в центре которого находилась сама Катерина, поднялся далеко вверх, к самым облакам, и исчез из вида.

А зеленые оазисы в пустыне, захваченные доселе зыбучими песками, сбросив с себя тяжелое грязное покрывало (когда отправили его в жерло смерча, как в трубу гигантского пылесоса), расцвели небывалыми цветами — нежными и хрупкими, как подснежники. Их пушистые колокольчики красивым ковром засверкали на солнце. В жидких пока еще зарослях откуда ни возьмись послышалось робкое щебетание певчих птиц. К ожившим источникам на водопой, как и прежде, потянулись группы пугливых, осторожных пятнистых оленей.

Кроме экзотической процедуры проникновения в тахиоканал через луч рулетки, само незаконное путешествие в нем, если исходить из субъективных ощущений отдельного пассажира, от путешествия через тамбуры Тахиогалактсети особо не отличалось. Но, пожалуй, полная материализация в пункте назначения происходила несколько болезненней. Потому что хозяева вертушки, как правило, экономили на конечных замедлителях для тахиообменников. Мол, пассажир — не сахарный, не растрясется. Подумаешь, уши ему заложит, да головой он помается минут десять-пятнадцать. Ничего страшного…

Не успел Стрельцов соскользнуть с луча на МХ-747 и провалиться в знакомую пустоту галактического транспорта, как уже вынырнул из межзвездной трубы на далекой-предалекой Октябрине. Финиш без стандартных замедлителей, прямо скажем, — не фонтан. В голове с непривычки загудело. Уши будто набили ватой. Иван сглотнул, чтобы протолкнуть ком, застрявший в горле. Сразу полегчало. Немного пошатываясь, молодой человек через двустворчатую дверь вывалился в зал ожидания.

Помещение рулетки, гораздо более просторное, чем на планете-полигоне, откуда прибыл Иван, оказалось до отказа набитым клиентами. На Стрельцова никто особо не обратил и внимания. Правда, одинокий подвыпивший старикан за ближним столиком, одетый по молодежной моде, развязно подозвал гринчанина: