Расплетая радугу: наука, заблуждения и тяга к чудесам

Докинз Ричард

Пикеринг продолжает «доказывать» посредством надежных вычислений эффекта сопротивления воздуха, что самолет никогда не смог бы перемещаться быстрее, чем курьерские поезда его времени. На первый взгляд, замечание Томаса Дж. Уотсона, директора IBM, сделанное в 1945 г. «я думаю, в мире есть спрос, возможно, на пять компьютеров», звучит аналогично. Но это не так. Уотсон конечно предсказывал, что компьютеры будут становиться все больше, и в этом он был неправ; однако он не принижал важность компьютера в будущем, как Кельвин и другие принижали значение путешествия самолётом.

Эти истории о совершенных промахах действительно являются грозным предупреждением об опасности чрезмерно рьяного скептицизма. Догматическое неверие во что-то, что кажется странным или необъясненным, не является добродетелью. Чем тогда это отличается от моего явного скептицизма

в отношении астрологии, реинкарнации и воскрешения Элвиса Пресли? Откуда мы должны знать, когда скептицизм оправдан, а когда он представляет собой догматическую, нетерпимую близорукость?

Давайте подумаем о спектре историй, которые люди могли бы нам рассказать, и поразмышляем о том, насколько скептичными нам следует быть по отношении к ним. На самом нижнем уровне — истории, которые могли бы быть правдой, а могли бы и не быть, но у нас нет никакой особой причины для сомнений. В «Людях при оружии» (1952) Ивлина Во комический персонаж Эпторп часто говорит рассказчику, Гаю Краучбеку, о своих двух тетях, той, что живет в Питерборо, и другой, в Танбридж Уэллсе. На своем смертном одре Эпторп, наконец, признает, что на само деле у него только одна тетя. Какую из них вы выдумали, спрашивает Гай Краучбек. «Ту, что в Питерборо, конечно.» «Вы, конечно, совершенно меня обманули.» «Да, это была хорошая шутка, не так ли?»

Нет, шутка Эпторпа не была хорошей, и именно это делает шутку Ивлина Во над Эптропом смешной. Без сомнения, многие пожилые леди проживают в Питерборо, и если человек говорит вам, что у него там тетя, у вас нет никакой особой причины ему не верить. Если у него нет какого-то определенного мотива вам лгать, вы вполне могли бы ему верить, хотя, если бы от этого многое зависело, было бы разумно проверить факты. Но теперь представьте, что кто-то говорит вам, что его тетя может левитировать благодаря медитации и силе мысли. Она сидит, поджав ноги, говорят вам, и с помощью прекрасных мыслей и распевания мантр она поднимается над землей и остается парить. Почему надо быть более скептичным, чем когда человек просто говорит, что его тетя живет в Питерборо, ведь в обоих случаях у вас есть слово заявляющего себя свидетелем?

Очевидный ответ в том, что левитация силой мысли необъяснима наукой. Но это только говорит про современную науку. Это приводит нас назад к Третьему Закону Кларка, и важному моменту, что наука любой эпохи не имеет всех ответов и будет превзойдена. Возможно, когда-нибудь в будущем, физики полностью постигнут силу тяготения и построят антигравитационную машину. Можно представить, что левитация тёть станет столь же обычной для наших потомков, как реактивные самолеты для нас. В таком случае, дает ли Третий Закон Кларка нам право верить любой и каждой небылице о мнимых чудесах, которую может сплести народ? Если человек утверждает, что видел свою тетю, левитирующую, поджавши ноги, или турка, взлетающего над минаретом на ковре-самолете, мы должны проглотить его историю на том основании, что те из наших предков, кто сомневался относительно возможности радио, как оказалось, были неправы? Нет, конечноэто не достаточное основание, чтобы верить в левитацию или ковры-самолеты. Но почему нет?

Третий Закон Кларка не работает в обратную сторону. Из того, что «любая достаточно продвинутая технология неотличима от волшебства», не следует, что любая претензия на волшебство, которую любой может заявить в любое время, неотличима от технологического прогресса, который наступит в будущем. Да, были случаи, когда авторитетные скептики оказывались в дурацком положении. Но было сделано намного больше заявок на волшебство, которые не оправдались. Некоторые вещи, которые удивили бы нас сегодня, осуществятся в будущем. Но гораздо больше вещей, которые удивили бы нас сегодня, и в будущем не осуществятся. Фокус в том, чтобы отсеять это меньшинство от мусора — из заявок, которые навсегда останутся в царстве фантастики и магии.

Сталкиваясь с удивительной или сверхъестественной историей, мы можем сначала задаться вопросом, есть ли у нашего источника мотивы лгать. Или мы можем определить степень доверия, которую он заслуживает другими способами. Я вспоминаю интересный обед с философом, который рассказал мне следующую историю: однажды в церкви он заметил, что священник, стоя на коленях, парил в девяти дюймах над церковным полом. Мой естественный скептицизм по отношению к моему застольному собеседнику возрос, когда он продолжил

рассказ еще двумя свидетельскими впечатлениями. Он сказал, что, среди многих его занятий когда-то была работа смотрителем дома для малолетних правонарушителей, и он обнаружил, что у всех мальчиков на членах была татуировка «я люблю свою мамулю». История сама по себе маловероятная, но не невозможная. В отличие от случая с левитирующим священником, никакие глубокие научные принципы не оказались бы вопросом, будь это правдой. Тем не менее, это, кажется, проливает свет на уровень доверия, заслуживаемый моим соседом. В другом случае, сказал этот плодовитый рассказчик, он заметил, что ворона чиркает спичкой, поднимая одно крыло, чтобы заслонить ее от ветра. Я не помню, прикурила ли все-таки ворона сигарету, но в любом случае, эти три истории, взятые вместе, думается, утвердили моего собеседника как ненадежного, хотя и забавного, свидетеля. Мягко говоря, гипотеза, что он был лгуном (или сумасшедшим, или страдающим галлюцинациями фантастом, или что он изучал доверчивость преподавателей Оксфорда) казалась более вероятной, чем альтернативная гипотеза, что все три его неправдоподобные истории были правдой.

Как философ он наверняка знал логический принцип проверки установленный великим шотландским философом восемнадцатого столетия Дэвидом Юмом, который мне кажется неопровержимым:

…никакое утверждение не достаточно для доказательства чуда, кроме такого утверждения, ложность которого была бы более невероятна, чем факт, который оно пытается утвердить.

«О чудесах» (1748)

Я разберу в Юмовском понимании одно из наиболее широко засвидетельствованных чудес всех времён, которое как утверждается, наблюдалось 70 000 людей на памяти ныне живущих. Это откровение Божьей Матери Фатимской. Я цитирую из отчёта с римского-католического вебсайта, который отмечает, что среди многих заявленных видений Девы Марии, это видение необычно тем, что официально признано Ватиканом.

13 октября 1917 года более 70 000 человек собралось в Кова-да-Ирия, Фатима, Португалии. Они пришли, чтобы увидеть чудо, которое было предсказано Пресвятой Девой трем юным провидцам: Лусии дос Сантос и ее двум кузенам, Хасинте и Франсиско Марто… Вскоре после полудня Дева Мария явилась этим трем провидцам. Когда Дева Мария собралась уходить, она указала на солнце. Лусия взволнованно повторила жест, и люди посмотрели на небо… Тогда ужас пронесся по толпе, поскольку солнце, казалось, сорвалось с небесвода и обрушилось на испуганных людей… Как раз тогда, когда казалось, что огненный шар упадет на них и уничтожит, чудо прекратилось, и солнце вернулось на свое нормальное место на небе, и дальше сияя так же мирно как всегда.

Если бы чудо перемещения солнца наблюдала только Лусия, молодая женщина, в первую ответственная очередь за культ Фатимы, не многие отнеслись бы к этому серьезно.

Это легко могла быть ее личная галлюцинация или явно мотивированная ложь. Поражают 70 000 свидетелей. Могли ли 70 000 человек одновременно быть жертвами одной и той же галлюцинации? Могли ли 70 000 человек тайно сговориться рассказывать одну и ту же ложь? Или если не было никаких 70 000 свидетелей, мог бы рассказчик этого случая безнаказанно выдумать такое количество?

Давайте применим критерий Юма. С одной стороны, нас просят поверить в массовую галлюцинацию, игру света или массовую ложь, в которой участвовали 70 000 человек. Это определенно невероятно. Но это менее невероятно, чем альтернатива: то, что солнце действительно перемещалось. Солнце, висящее над Фатимой, не было, в конце концов, частным солнцем; это было то же самое солнце, которое согревало миллионы других людей на дневной стороне планеты. Если солнце и вправду переместилось, но этот случай был замечен только жителями Фатимы, должно было быть сотворено еще большее чудо: иллюзия поразительного отсутствия движения должна была быть организована для всех миллионов свидетелей за пределами Фатимы. И это не учитывая факт, что если бы солнце действительно перемещалось с такой скоростью, как сообщалось, солнечная система бы распалась. У нас нет другого выбора, кроме как, следуя Юму, выбирать менее удивительные из доступных альтернатив, и сделать вывод, вопреки официальной доктрине Ватикана, что чудо Фатимы никогда не случалось. Кроме того, не столь очевидно, что бремя доказательства объяснить, каким образом те 70 000 свидетелей были введены в заблуждение лежит на нас.