Распознавание образов
Шрифт:
– Значит, русский?
– Да. Что вам известно о Кипре?
– Почти ничего.
– Это свободная налоговая зона для русских бизнесменов. Там их очень много. В общем, мне сообщили о вас некоторые сведения и заплатили аванс.
– Простите, Доротея, – подает голос Бун. – Не хотел вас прерывать, когда вы говорили об этом раньше, но в какой валюте вам заплатили?
– В американских долларах.
– Спасибо!
Бун снова умолкает.
– Какие сведения? – спрашивает Кейс.
– Когда вы перестали посещать Кэтрин Мак-Нелли? – задает Доротея
– В феврале, – автоматически отвечает Кейс, чувствуя, как шевелятся волосы на затылке.
– Мой русский заказчик передал мне записи ваших бесед.
Кэтрин действительно делала записи во время каждой сессии.
– Так я узнала о вашей чувствительности к...
– Не будем вдаваться в детали, – обрывает Кейс.
Мог ли ее терапевт совершить такое предательство? У Кэтрин, правда, были некоторые сомнения насчет прекращения визитов, она считала, что процесс еще не закончен. Но они расстались в мире и согласии. Кэтрин хотела поработать над проблемами, связанными с исчезновением Уина, но для Кейс это было слишком рано, и они договорились подождать.
– Не могу поверить, чтобы Кэтрин... – начинает Кейс.
– Она скорее всего ни при чем, – отвечает Доротея, будто прочитав ее мысли. – Этот человек с Кипра... Вы никогда не имели дела с такими людьми? А я имела. Вероятно, он послал своих людей в Нью-Йорк, чтобы те забрались к ней в офис и сфотографировали записи. Кэтрин ни о чем не догадывалась.
– Прошу заметить, – вставляет Бун, – мы не можем точно датировать это событие. Кейс прекратила лечение в феврале. Значит, записи могли похитить в любое время между февралем и моментом первого контакта заказчика с Доротеей.
Кейс переводит взгляд с Бигенда на Буна, потом обратно на Доротею.
– И как было сформулировано ваше, э-э... – трудно подобрать слово, – ваше задание?
– Поставить вас в неловкое положение, чтобы вы покинули Лондон и впоследствии избегали контакта с «Синим муравьем». И особенно с Хьюбертом. Плюс мне дали программу, которую следовало установить на ваш компьютер. И я должна была следить за всеми вашими перемещениями в Лондоне.
– Они настояли, чтобы Доротея вернула установочный диск, – добавляет Бун. – К сожалению, она так и сделала.
– Значит, Франко залез в квартиру Дэмиена и установил какую-то программу. А что насчет азиатских шлюх?
– Азиатских... кого? – Глаза Доротеи расширяются в изумлении.
– А потом он вам позвонил, да? Отчитался, что все установлено?
– Откуда вы знаете?
– Он звонил с домашнего телефона Дэмиена.
Доротея вполголоса произносит какое-то итальянское ругательство.
Наступает тишина. Все смотрят друг на друга.
– Узнав, что вы летите в Токио, – продолжает Доротея, – они, судя по всему, сильно взволновались. Потребовали, чтобы я за вами проследила. Но у меня были обязанности перед Хайнцем, я не могла это сделать сама. Пришлось послать Франко и Макса.
– Что значит «они»?
– Не знаю. Я контактировала только с русским, но он явно на кого-то работал. Ему непременно хотелось получить
– Откуда они знали, что...
– В этом я еще должен разобраться, – говорит Бун.
– Памела Мэйнуоринг на нас больше не работает, – добавляет Хьюберт.
– Ее было несложно вычислить, – улыбается Доротея.
– А теперь, – говорит Хьюберт, – если вы с Буном нас извините, мне надо познакомить Доротею с нашими дизайнерами.
Они выходят, оставив Кейс и Буна наедине.
25
Магия-символ
Сидя в «Старбаксе» напротив «Синего муравья» и глядя на маятниковую лампу в стиле псевдо-«Мурано», точь-в-точь такую же, как в нью-йоркском «Старбаксе» рядом с ее квартирой, Кейс думает: в таком уютном месте странно чувствовать себя так скверно.
Они с Буном оказались здесь в результате нескольких неловких и практически невербальных решений. Кейс ни минуты не хотела оставаться в «Синем муравье» без крайней необходимости.
Нейтральная обстановка действует успокаивающе. Кейс чувствует, что эмоции постепенно приходят в норму; наверное, сказывается эффект знакомой территории. Но тут подходит Бун, держа в руках стаканчики с кофе.
– А почему «Старбакс» тебя не бесит, – спрашивает он, опуская стаканчики на стол, – если ты так чувствительна к торговым маркам?
Кейс бросает на него гневный взгляд; от раздражения она буквально лишилась дара речи.
– Ты что, сердишься? – Он садится напротив нее.
– А как ты думаешь? Во-первых, Хьюберт сошелся с Доротеей, которая сперла записки моего терапевта. Во-вторых... Не знаю, как мы дальше будем работать.
– Да, понимаю...
– Я не люблю, когда так делают. Там в машине, с Бигендом, когда ты начал врать, даже не посоветовавшись...
– Ну извини, виноват. Зашел дальше, чем нужно. Меня просто разозлило, что он вот так взял и заявился. Тебе ведь это тоже не понравилось?
Еще бы, конечно, не понравилось!
– Ну а зачем ты ему все выложил? Про мои подозрения насчет Доротеи? Мог бы сначала со мной поговорить. Я тебе открылась, а ты пошел и ему рассказал.
– Я думал, ты спишь...
– Все равно надо было позвонить!
– И потом, Франко и Макс сидели в машине, через дорогу от дома твоего друга.
– Они следили за домом? Когда?
– В час ночи, когда я проезжал мимо.
– Ты проезжал мимо? Зачем?
– Хотел убедиться, что с тобой все в порядке.
Она молча смотрит на него.
– Вот тогда я и позвонил Бигенду. Рассказал, что происходит, про этих парней в машине. И намекнул, что они, похоже, работают на Доротею. Он сразу же ей позвонил – знал, что она в Лондоне. Не знаю, о чем они говорили, однако буквально через десять минут Франко ответил на телефонный звонок, и они тут же смылись. Я еще какое-то время там поторчал, увидел, что все чисто. И поехал к Бигенду в гостиницу. Мы с ним позавтракали – очень рано, еще было темно. А потом пришла Доротея, и мы вместе стали пить кофе.