Расправляя крылья: Шаг перед пропастью

Кусков Сергей Анатольевич

Она поникла. Сидела с выражением бессилия на лице. С видом женщины, боровшейся за что-то важное, личное, но проигравшей.

— Ну, не надо, не надо этого оскорбленного достоинства, — покачал я головой. — В глубине души ты понимаешь, что это правильно. И как сестра, и как будущий врач.

— Хуан, я совсем не знаю тебя, — произнесла, наконец, она. — Что ты за человек? Что принесешь нашей семье? И Беатрис… Она ведь маленькая еще!

Я пожал плечами.

— Значит, ей придется быстро повзрослеть. Прости, но это шутки высших сил. Мы над

ними не властны.

— Но зато властны над некоторыми земными вещами, — продолжил я. — И ими предлагаю заняться. Возможно, не сейчас, а когда успокоишься. Теперь ведь спешить некуда, неправда ли?

Она кисло скривилась. Нет, рано, ей надо дать время переварить, и только после что-то решать. А значит, надо оставить ее в покое и серьезно поговорить с Мишель (так как с королевой в ближайшее время мне никто говорить не даст).

— Я буду заходить в гости. И помогать, — продолжил я. — Без всяких профилактик. Защищать. Это важнее всех принцесс вместе взятых.

Она молчала.

— Я хороший, Марин. Ну, убийца — бывает. Но хороший убийца.

По ее щеке потекла слеза.

— Хуан, я… Может, все-таки, найдешь врача? Договоришься со своими?

Истерика. То есть, разговор, действительно, пора заканчивать.

Я мог бы сказать ей, что мои не станут слушать. Раз здесь приложена рука королевы, то никто на планете не посмеет пойти против ее воли. А к ней я и сам не подойду с таким вопросом. Но это будет означать, что я прячусь за ЕЕ решение; я же решил сам, безо всякой королевы. А значит, должен бить. Давить сопротивление на корню.

— Нет. — Перегнулся через стол, вытер с ее щеки слезинку. — И не надо плакать. Все будет хорошо, Марин. Видишь, мы скоро родственниками станем! Настоящими, не фиктивными!

Лучше бы последнюю фразу не говорил — иногда меня несет, честное слово. Моя собеседница фыркнула, подобралась — слезы исчезли, взгляд сменился на недовольный.

— Ладно, хорошо. Я тебя поняла. — Задумалась. — Но, раз так… Хуан, у нас нет денег. Совсем. Все, что было, мы потратили на Беатрис. А надо много, еще больше.

Ручаюсь, если бы я не надавил, что это мое решение, она бы не попросила — слишком гордая. Но раз я взял ответственность…

…Это, в каком положении нужно быть, чтобы такая гордячка, как она, унизилась и попросила что-то? Да еще от человека, почитаемого чуть ли не за врага народа?..

Эти две мысли одновременно пересеклись, и я снова поймал себя на том, что захлопнул челюсть. После чего полез рукой в карман.

— На. — Достал свою карточку, протянул ей. Банковский робот до сих пор шлет маме деньги на мое содержание. Но поскольку мама к оному отношения больше не имеет, честно перечисляет их сюда. Мне же их тратить особо негде, потому за полгода там скопилась приличная сумма.

— Это все, что у меня есть. Пароль не нужен, не пользуюсь.

— Хорошо, спасибо. — Она отставила пустую чашку, поднялась. Со все тем же видом оскорбленного достоинства. — Если будут новости, позвоню.

Звонить мне она хотела

в последнюю очередь, но понимала, что теперь нам контактировать придется. И гораздо чаще, чем хочется.

— Марин! — крикнул я вслед. — За кофе расплатись. Я же говорю, это все, что у меня есть!

Она фыркнула, но пошла к стойке бара. Ну вот и отлично. Несколько дней, чтоб успокоиться, ей хватит. После и будет разговор. Пока же, как только отменят тревогу, нужно вытрясти душу из Мишель по поводу происходящего.

Я и не заметил, как на место моей благоверной села Кассандра.

— Я не слушала, только следила за мимикой, но примерно представляю о чем шла речь. Porca Madonna, Хуан, когда ты успеваешь?

Я молчал.

— Значит, теперь ваш так называемый брак не будет фиктивным? — ехидно усмехнулась она.

Я отрицательно покачал головой.

— Не она. Ее сестра.

Челюсть Кассандры, как и у меня до этого, отвисла. И висела долго.

— Серьезно? — наконец, выдавила она.

— К сожалению. — Из моей груди вырвался обреченный вздох. — И даже не представляю, как будет выглядеть наш так называемый брак теперь. Как и то, что делать дальше.

Она пожала плечами.

— Жить. Выкрутиться ты можешь, но не захочешь — либо я тебя совсем не знаю. Так что вариантов не много.

Пауза.

— С днем рождения, Хуанито! Видишь, кто-то тебе гитару дарит, а кто-то…

Она засмеялась. Но грустно.

— Пошли, папочка. И так уже выбились из графика, опоздали. А еще назад ехать.

— Знаешь, Патрисия, это меньшее, что меня сейчас волнует. — Я скривился и огляделся вокруг в поисках чего-нибудь, по чем можно ударить и отвести душу. Но понимал, что это не спасет.

Глава 5. "Тревожный пакет" или о настоящем, прошлом и будущем

— Ну, и как он тебе? — улыбнулась королева, когда дверь за мальчишкой встала на место. Мужчина задумчиво хмыкнул.

— Наглый.

— И все?

— Очень наглый!

— Наглый, да. — Женщина довольно кивнула. — Но не только. Еще он… Фартовый. — Помолчала. — С ним постоянно что-то происходит, какие-то беды или приключения. И он всегда выходит сухим из воды. Мои… Узкие специалисты считают, что у него дар, он — биоэнергетик. Не то, чтобы сильный, но в достаточной мере, чтобы отличаться от окружающих.

— Чтобы влипать в разные истории, — усмехнулся мужчина, президент Марсианской республики его превосходительство господин Ноговицын, он же "Стрелок", он же "Эфиоп", он же "Вепрь". Действительно, прилетевший ради тайных переговоров и случайно оказавшийся на Венере практически перед началом погромов. — И непременно выходить сухим.

Не сказать, что он был удивлен таким развитием событий — его специалисты давно предупреждали о возможности всеобщего народного гнева венериан. Но, к сожалению, он всего лишь президент, и далеко не всегда может заставить огромную машину под названием "Марс" свернуть с торной колеи.