Распущенные знамена

Антонов Александр Иванович

И. В. Сталин — министр государственного призрения и обер-прокурор Святейшего Синода (большевик).

ГЛЕБ

Я вошёл в комнату, где содержался Корнилов, испросил дозволения и присел на краешек кровати.

— Что-то это мне напоминает, — прищурился Лавр Георгиевич. — Никак, власть переменилась?

— Переменилась, — кивнул я. — Правительство Керенского ушло в небытие. По инициативе съезда Советов народных депутатов в России сформировано правительство во главе с Ульяновым-Лениным.

— Вот оно что… — протянул Корнилов. — И как это может отразиться на моей судьбе?

—

Вы можете получить свободу, притом немедленно, если согласитесь выполнить ряд наших условий, которые я уполномочен вам предложить от имени нового военного министра, генерала Брусилова.

— Алексей Алексеевич министр? — удивился Корнилов. — А кто Главкомверх?

— Он же.

Корнилов покачал головой.

— Чудны дела твои, Господи.

Потом генерал взглянул на меня.

— А вы, Глеб Васильевич, я полагаю, тоже получили повышение.

— Я теперь командующий Красной Гвардией и товарищ военного министра.

— Поздравляю!

В голосе Корнилова я не уловил и тени иронии.

— Так что там за условия, согласившись на которые я могу получить свободу? — спросил генерал.

— Вы должны принять ответственный пост в военном министерстве.

Корнилов задумался, потом посмотрел мне в глаза.

— Чую подвох, но не могу понять, в чём он состоит. Ответьте честно, Глеб Васильевич, ваше правительство собирается продолжать боевые действия?

— Нет, Лавр Георгиевич. Мы твёрдо намерены добиваться на Восточном фронте прекращения боевых действий! — не отводя взгляда, ответил я.

— И я в числе других буду обязан готовить мир с немцами?

— Длительное перемирие, — поправил я Корнилова.

— Один чёрт! — отмахнулся генерал. — Как мне этого ни жаль, но я не могу принять ваших условий.

— А если ваше новое назначение не предусматривает участия в мирных переговорах? — спросил я.

— Это как? — удивился Корнилов.

— Видите ли, Лавр Георгиевич, мы действительно намерены добиваться перемирия на Восточном фронте. Но, одновременно, мы не намерены чинить препятствий тем солдатам и офицерам, которые в рядах Добровольческого корпуса захотят продолжить войну в составе армий союзников на Западном фронте.

Лицо Корнилова стало очень серьёзным.

— Продолжайте, — попросил он.

— В военном ведомстве нам нужен человек, который займётся формированием добровольческих частей и организует их отправку на Западный фронт, а также согласует с союзниками условия их участия в боевых действиях.

— И вы хотите, чтобы таким человеком стал я?

— Именно это, Лавр Георгиевич, мы и хотим вам предложить. Разумеется, поддержка ваших усилий с нашей стороны будет негласной. Официально вы будете отвечать в военном министерстве за тыловое обеспечение.

— Понятно, — кивнул Корнилов. — Я могу подумать?

Я кивнул.

— Суток, надеюсь, вам будет достаточно?

— Вполне.

На другой день Корнилов дал своё согласие.

ОЛЬГА

Ёшкин каравай! Вроде и готовилась к переменам, а как грянули они, так голова всё одно кругом идёт. После ухода Александровича в правительство мой муж принял командование над Красной Гвардией, что автоматически дало ему ещё и пост заместителя военного министра. А я теперь, подумать только, генеральша! Мишка сказал, что Ленин уже подписал бумагу о присвоении Глебу генеральского чина. Сам Мишка тоже генерал, только тайный — не

понимаю, как это возможно, но верю ему на слово. Ёрш, Бокий и Кравченко теперь полковники. Так что недолго бывший жандарм оставался без чина.

Все они под Мишкиным руководством включились в создание новой структуры под знакомым мне с детства названием ВЧК. Мишка объяснил, что эта ЧК не будет один в один с той ЧК столетней давности, а станет некой сборной солянкой, в которой будет кое-что даже от ЦРУ. «Они его (ЦРУ) ещё только через тридцать лет создадут, — смеётся Мишка, — А мы кое-что с него уже копируем!» Объяснить-то он объяснил, да я-то не всё поняла, особенно про ЧК столетней давности. Это откуда считать надо, а? Непонятно. А оно мне и не надо!

С новой Мишкиной должностью тоже не всё ясно. «Помощник председателя правительства по вопросам особой важности» — о, как! Фиг поймёшь, что это должно означать. Но раз Мишке дали генерала, пусть и тайного, значит должность ответственная.

МИХАИЛ

Ведьма в своём репертуаре: намутила чёрт знает чего. Чтоб ты знала, Оленька, тайными бывают советники, да и то при царском режиме. А генералы бывают исключительно явные, только не все мундиры носят. Это как раз мой случай. Нечего в премьерском кабинете генеральскими лампасами светить. А бываю я теперь в кабинете Ильича часто. Ленин, конечно, далеко не всё делает по моей подсказке — и правильно, кстати, поступает — но сверять свои действия с действиями ТОГО Ленина любит. Хотя сверять пока особо нечего. Не был ТОТ Ленин во главе Временного правительства, а сидел в шалаше и писал письма в ЦК. А этот уже несколько дней руководит огромной страной, которая всё ещё держит тысячекилометровый фронт и не спешит пока нарушать союзнические договорённости. Оно и правильно . Куда спешить, в пекло Гражданской войны? До созыва Учредительного собрания права наши птичьи. Вот закрепим установление Советской власти законодательным путём, тогда и начнём потихоньку страну преобразовывать. А пока пусть вожди потренируется управлять страной во временном режиме, а мы продолжим расчищать место под новое строительство.

Начали с того, что давим контрреволюцию в зародыше, и не репрессиями, а речами сладкими. Пока получается. Брусилов и Колчак в правительстве, а Корнилов собирает под добровольческие знамёна наиболее одиозных вояк, но не для борьбы с нами, а для отправки любителей подраться на Западный фронт (А я добавлю: подальше от России!). Ногин с благословения Ленина успокаивает владельцев заводов, газет, пароходов. Не бойтесь, мол, большевики и эсеры добрые, всё не отнимут, что-то да оставят. Троцкий влез во фрак и созывает на рауты послов союзников. Крутится между ними, как лиса, метёт хвостом дорожку к пониманию того, что мир для нас не прихоть, а жестокая необходимость.

Передышка в войне действительно нужна измученной стране, как воздух. Получим её — сумеем провести частичную демобилизацию, освободим армию от тех, кто вконец устал воевать, пусть возвращаются к семьям, пашням, станкам. Начнём проводить реорганизацию — столько, сколько успеем. Когда же немцы и австрияки будут на грани капитуляции, нарушим перемирие и понесём свободу народам Восточной Европы. Но сейчас нам нужна передышка. Пока всякие переговоры бесполезны. Противник считает нас слабыми и много попросит взамен. Пусть лучше они нас зовут за стол переговоров, а не мы их. А для этого необходимо преподать им наглядный урок нашей силы.