Распутье
Шрифт:
– Вы не преследовали его?
– Что?
– Вы догоняли Закатилова, чтоб продолжить наносить побои?
– Я успокоил девочку и отвёл её домой.
– Так. Сейчас допишу протокол, вы прочитаете и распишитесь.
Сморода принялся быстро писать, и кончик его ручки лишь изредка зависал в воздухе, словно точнее прицеливаясь в лист бумаги. Костя сначала смотрел на участкового, потом перевёл глаза в окно. Эта сторона здания сельсовета была несолнечной, и снег, несмотря на полдень, имел мрачноватый вид, который при отсутствии прямых солнечных
157
этой стене. Корявые, приземистые деревца то ли украшали, то ли уродовали пейзаж. Их чахлый вид напомнил Косте сказочный лес из фильма "Руслан и Людмила". Лес, где всякая нечисть пыталась извести честного русского богатыря.
– Ознакомьтесь со своими показаниями.
Костя даже вздрогнул на обращение участкового и взял протянутую бумагу. Читать начал почему-то вполголоса, но вскоре запнулся.
– "...около 22.00. проходил...Как показалось, мужчина приставал к молодой девушке..." Послушайте, получается, мне померещилось, и я ни за что избил человека?.. А Закатилов вышел из дома, чтоб получить по морде и вернуться домой?..
– Но ведь вы не видели, что он её насиловал? И изнасилования, как сами говорили, не было.
– Не было, к счастью...
– Читайте дальше.
– "Возможно, в руках был нож или другой предмет, похожий на нож... Ударил... Ударил... Ударил..." И это всё?
– Что-то упущено?
– ни разу толком не сказано, как он бросался на меня с ножом. И получается, после всего он совершенно миролюбиво ушёл? Нет слов и про то, что нож был выбит из его руки... Я даже слышал, как он звякнул о стену...
– Что бросался - есть. Вот смотрите: "приблизился". И здесь тоже. Так значит, сильно ударили по руку?... Дописать, что ли?.. Первоначально вы это скрыли, а теперь...
– Я не скрывал. Просто не хотел его третьего броска ещё и сверху.
– Ладно, я не буду это дописывать. Тут и так слишком много про то, как вы избили гражданина Закатилова Гэ Сэ...
– Сморода откинулся на спинку стула так, что та хрустнула, слегка потянулся и глянул в окно.
– Эх, сейчас бы где-нибудь на природе отдохнуть. Погода отличная.
158
Костя глянул на него: строгий лик участкового превращался в мирную физиономию обывателя, для которого на свете всего важнее комнатные тапочки и треск дров в камине.
– Ге расписаться?
– Так, - Сморода быстро наклонился и ткнул пальцем в нужное место ниже своего конспекта.
– Пишите: с показаниями..пока...заниями...
Когда Костя выполнил требуемое, Сморода сказал вернувшимся к нему привычным строгим тоном:
– Вам желательно никуда из села не уезжать, даже на один день. Очевидно, будет назначен следователь по этому делу.
"А я бы снял Ленина со стены да стукнул вас лысыми лбами", - про себя устало ответил Костя. Поднявшись, он даже не смог сразу идти, как будто устал ещё и физически.
– Что с вами? Всё нормально?
–
– Хорошо, что ничего. А то разное бывает...
4
День начинался необычно. Но так и должно быть, наверное. Природа не умеет повторяться. Мгновение за мгновением мужает и стареет мир, и любой миг как новое творение, хотя, может быть, и записывается где-то во вселенской памяти. Каждая картинка мировой красоты блеснёт под солнцем или его ночной близняшкой, и - успел ли, не успел заметить её да сохранить в сердце - уходит в бездну прошлого. Невидима, неощутима, неуловима граница между тем, что было, и тем, что будет, однако на этой границе - весь Мир.
В этот день тёплый южный ветерок заставил снег с самого утра оседать и таять. Плюсовая температура посреди зимы всё смешала в природе: на земле стало уютно и спокойно, а вверху, на низком бледно-сером небе, потоками носились испуганные жидкие облака. Ветер гонялся за ними, рвал и сминал края. Вот одно облачко выбилось в сторону и заметалось на пустом пространстве, сиротливое и затравленное. Так продолжалось до тех пор, пока
159
облачная река не вытянулась одним боком, не захватила свою заблудшую овечку и не понесла её туда, к горизонту, где они договорились создать новую картинку.
... Закончился шестой урок. Костя, едва опустел класс, почувствовал, как умственное напряжение сменяется физической усталостью и лёгкостью мыслей. Сегодня учить больше никого не надо. Он смотрел в окно на падающие с крыши капли, в которые сегодня превращался снег, и вспоминал, что уже несколько дней хочет поговорить с Максимом Петровичем об одном деле. "Раз вспомнил, хватит откладывать", - сказал он себе и пошёл в спортзал.
Максим сидел с классным журналом 6-го "Б" в маленькой подсобке, заставленной и увешанной разным спортивным инвентарём. Прежде чем поставить оценку, он на секунду задумывался, очевидно, вспоминая работу какого-либо ученика на уроке.
– Ну как, отстрелялся на сегодня?
– спросил он, не поворачивая головы.
– Отстрелялся. Шесть мишеней поражены.
– Пятёрки есть?
– Максим захлопнул журнал, достал сигарету.
– По-разному... У меня к тебе вопрос. Или устал, не до разговоров?
– Говори, говори. Просто спина что-то побаливает. С утра ещё ничего, потом начинает тянуть...
– Вот ты ведёшь секцию волейбола. А мне, например, можно вести какую-нибудь секцию в будущем году?
– Какую?
– Каратэ.
– а у тебя что-нибудь есть?
– Есть две бумажки. Всё, как положено. Серьёзные люди выдавали...
– А вторая по какому спорту?
– Рукопашный бой. Я там одни соревнования выигрывал...небольшие...
– В принципе, это возможно. Надо в конце августа обратиться в
160
спортшколу, договориться, объяснить, чем будешь заниматься с детьми, написать заявление... Шесть часов в неделю тебе хватит? Три дня по два или два по три.
– Лучше три дня. Два в неделю - слишком редко.