Распутье
Шрифт:
Естественно, я завертела головой в поисках какого-нибудь развлечения. И тут увидела Андреаса. На полу, в ошейнике, рядом с мерзким пузатым лэрдом. Тот держал его как собаку, только не привязал. Андреас меня не видел, смотрел в пол прямо перед собой. Так жалко его стало!
— Свен! — потянула мага за руку, отвлекая от жаркого спора. — Можно мне подойди, поздороваться?
— С кем? — не оборачиваясь, буркнул маг.
Знаю, не до меня, но сам же требовал соблюдения приличий.
— С Андреасом. А то я всё одна, да
Свен нахмурился и почесал подбородок. Бросил косой взгляд на малайонца, потом на меня.
— Если хозяин даст разрешение, поговоришь. Только в рамках приличий. Один танец, беседа и ко мне.
Кивнула и, нацепив на лицо улыбку, направилась к лэрду Глие. С удовольствием бы вылила на него чан пунша, но нельзя.
Хозяин Андреаса расфуфырился с редкой безвкусицей. Оранжевые выпирающее брюшко, чёрно-зелёный колет, рубашка с прадедушкой жабо и декоративный кинжал на алой перевязи. Разумеется, ножны в драгоценных каменьях. Ну да, надо же бездарности выделяться?
Сдаётся, никуда эта глыба человеческих недостатков Андреаса не отпустит.
Улыбка медленно сползла с лица, когда заметила три параллельных алых полосы на щеке малайонца. Ударили плёткой-«кошкой». Вот уж мразь, этот Глие, простите за мой французский.
Андреас между тем заметил меня и вскочил на ноги. Видимо, не хотел, чтобы видела его униженным. Одежда — никакого сравнения с хозяином. Обычная рабочая, только почищенная. И сапоги новые выдали, видно, они малайонцу не по размеру.
Спиной чувствовала обращённые на меня взгляды, поэтому не спешила. Тут нужно аккуратно, чтобы без скандала.
Интересно, за кого меня приняли? За новую фаворитку? Ну да, король говорил, танцевал, увёл. Надобности свои удовлетворять, ага. Со стороны всё именно так. Значит, считают любовницей. Это и плохо, и хорошо. Но сейчас, к примеру, поможет поговорить с Андреасом.
И почему он сидит? Понурый, избитый. На балу. Позор ведь для Глие.
— Добрый вечер, милорд, — я присела в лёгком реверансе, только ради вежливости.
— Добрый вечер, э…
Лэрд окинул меня пристальным взглядом, силясь вспомнить имя. Заодно одежду оценил, драгоценности. Свен упаковал знатно, я бы так не тратилась. Хотя, с другой стороны, это вложения в дело. Только кавалеры поглядывают. Один уже подбирается.
— Мы не знакомы. Вернее, я вас знаю, а вы меня нет.
Я умильно хлопала ресницами, мысленно желая лэрду всего недоброго. В мечтах уже вертелись планы мести. Вот я прошу в качестве платы за работу голову толстяка. Кровожадно? А он как с Андреасом?
— Откуда?
По лицу Глие расплылась маслянистая улыбка.
Кажется, узнал. Вернее, как — вспомнил, что именно со мной танцевал король.
Не стану разрушать иллюзию, представлюсь леди. А то, что жених — маг, так влюбилась без памяти. Не станем уточнять, как всё на самом деле.
— Позвольте оставить это в тайне.
— Зачем? — насторожился лэрд.
Андреас отчаянно подавал знаки: «Не надо!», но я знала, что делаю.
— Он ведь малайонец? Моя мать родом из Малайо. Ах, — картинный вздох, — если б вы знали, как тяжело на чужбине!
Для полноты эффекта не хватало только всплакнуть, но выдавить слезу я из себя не могла.
— Андреас раб, ему не пристало общаться с госпожой, — возразил Глие.
— Раб?
Вот это новость! Кабальник и раб не одно и то же.
Вместо ответа лэрд указал на ошейник.
— Какая жалость! Поэтому он сидел на полу?
— Он наказан, госпожа. Рабов нужно держать в строгости.
Тут Андреас не выдержал и, блеснув глазами, прошипел:
— Я не ваш раб! И долг формально тоже не ваш, по наследству получили.
— Сидеть, — тоненьким голоском завизжал лэрд, утратив всю степенность, — или в цепи закую!
— Кабальный маг не раб, — упрямо повторил малайонец. Ох, не надо, нарвётся ведь! И так люди смотрят, а лишние внимание — суровее наказание. — И подам жалобу на ваше самоуправство.
Глие скривился, будто съел что-то мерзкое, и пожаловался госпоже, то есть мне:
— Совсем от рук отбился, никакого почтения! Я ещё милостиво обошёлся, на конюшне не запорол, на бал взял, и вот она, благодарность. Он ведь, госпожа, без разрешения ночью ушёл, невесту уважаемого человека совратил. Из-за этого мерзавца, — лэрд гневно глянул на Андреаса, — столько всего от главы гильдии магов выслушал! Девица-то чародею невеста. Едва откупился! В колодки бы надо потаскуна, да у меня сердце доброе.
Интересно, кто же тот добрый человек, который к Глие приходил? Зуб даю, учитель Свена. Вот уж скотина! Обещал неприятности — устроил. Небось, сам подсказал наказание. Верно, для гордеца худшая кара — унижение. По лицу плёткой не так больно, как на полу посреди Ратуши сидеть.
Нет, мэтр перегнул планку, пора наказывать. Он и Свену жизнь портит. Пока только личную, но с учителя станется и дела расстроить. Или обмануть. Обуреваемым ревностью человеком легче управлять и диктовать свои условия. А если Свен в гневе убьёт несчастную попаданку, так и вовсе хорошо: невеста уже готова.
— Ну, если у вас доброе сердце, может, вы простите своего мага? Ио, несомненно, зачтет, а для провинившегося случившееся послужит уроком.
Лэрд задумался и махнул рукой: ладно, мол, разрешаю снова стать кабальником. Женское кокетство взяло вверх, но свобода малайонца обошлась мне в слюни на руках и перспективу танцев с давно немытым аристократом. И не откажешься. Мыло ему подарить, что ли? Надо же товар продвигать? Хотя бы перестану мучиться от жуткой вони. Нет, привыкла уже с ноября-то месяца, но тут особое амбре: грязь, пот и благовония.