Распутье

Романовская Ольга

— Так к ростовщику идти не хочется! — вздыхал Свен. — Но, как ни крути, придётся. Под залог старый дом оставлю.

— Свен, даже не думай! — встрепенулась я.

В памяти тут же всплыли страшные рассказы нашего мира о должниках по кредитам. Лучше уж у друзей занять под расписку.

— Не переживай, — муж обнял и притянул голову к плечу. Не стала противиться: хватит на сегодня ссор. Хотя, честно, лучше б на руки взял: устала, как собака. — На улице не останемся.

Пальцы Свена ласково прошлись по щеке. Вообще супружник

несколько изменился, судя по всему, очень радовался грядущему отцовству. Всё норовил приласкать, обнять.

Не забыть бы поговорить о родах. Что там промелькнуло о маге-целителе? Не желаю я с ним рожать, намучаюсь. Нет, только на Земле. Хотя, иногда о роддомах такие ужасы рассказывают, что сомневаешься.

Свен изменился. Порой совсем его не узнавала. Куда делся тот маг, который некогда тащил проверять ведьму? Хотя, говорят же, женское присутствие меняет мужчину. Вот и мой (по закону) тоже перья распушил. Отмытый, выбритый, всегда накормленный, с вылеченными зубами — а к стоматологу всё равно пойдём, — подстриженный, Свен стал предметом зависти многих кумушек. Он и раньше смотрелся достойно, а теперь такой представительный мужчинка. Крестьянское происхождение вовсе незаметно.

Хмыкнула, представив нас со стороны. Этакая парочка зажиточных бюргеров.

Только вот дом закладывать мужу не позволю. Знаю я эти ломбарды, ростовщиков и прочие кредитные организации! Бизнес у нас процветающий, немного планы ужмём, и всё завертится.

Ну вот опять — руку под живот. Не терпится уже.

Изменился, изменился, Свен. Я его ударила — он стерпел, даже синяков не оставил. Да что там, после приступа ревности и нашего разговора Свен учился держать себя в руках, кричать кричал, хоть и реже, без оскорблений, но не трогал. Сначала, видела, тяжело давалось, рука-то замахивалась. Теперь терпит. Ругается, скрипит зубами, но никаких побоев.

— Свен, — бережно сняла его ладонь с живота и переместила на талию, — давай, ты будешь со мной советоваться? Ну, насчёт денег.

Муж изумлённо уставился на меня и настороженно так спросил:

— Зачем?

— Ну, — столь же осторожно развила скользкую тему, — это наши общие деньги.

— Это мои деньги, — поправил Свен и, заметив моё молчаливое недовольство, добавил: — Не то, что я тебе не дам на булавки и затеи всякие, но действительно мои. За исключением твоей доли. Мы её обговорили, я к ней не прикоснусь.

— Хорошо, — ладно, тут патриархальное общество, не возмущайся, — но могу я знать, на что ты их тратишь?

— На дело. Не беспокойся, я обещал, значит, слово сдержу, — поставил точку в денежном вопросе муж. — Раньше сводил концы с концами в трудные времена и сейчас сведу. Ты о ребёнке думай и не волнуйся по пустякам.

Хорош пустяк! И, между прочим, я имею полное право участвовать в управлении семейным бюджетом. А то как идеи обсудить — так пожалуйста, а как с амбарными книгами возиться — отдыхай.

— Свен, — завела разговор на

вторую волновавшую меня тему, — ты меня рожать домой отпустишь? Просто этот целитель… Я ему не доверяю.

— Домой — это к родным? — уточнил Свен и сразу как-то подобрался. Значит, отпускать не хочет. — А ты вернёшься? Я разрешу, помню, разговор был, если не сделаешь вдовцом при живой жене. Ваш мир мне чужой, я при всём желании не смогу тебя найти.

— А искать будешь?

Не знаю почему, а сердце замерло в ожидании ответа.

— Глупостей не спрашивай! — непривычно резко после мягкого тона былого разговора осадил Свен. — Да или нет?

— Да, — ответила я, предпочитая не уточнять, что именно.

Хотя, с другой стороны, договор. А с третьей — любовь Свена. Он не отпустит, опять же вторым ребёнком озаботится. Не ожидала, что это так быстро. Я-то думала, в первую брачную ночь только в книгах получается.

Свен хмыкнул и демонстративно прижал к себе. На глазах у всей улицы. Не просто так, однозначно. Смысл я просекла и мысленно похвалила мужа. Жук, он и есть жук!

Муж между тем огорошил: мне надо учиться ездить верхом. Угу, беременной! Это так он меня любит!

— Да не стекло, не разобьёшься, — отмахнулся от наветов Свен. — Бабы до последнего работают, в поле рожают.

— И ты хочешь, чтобы я в поле? — не удержавшись, подкольнула.

— На перине, со всеми лекарями, которых только в дом притащишь, — немного раздражённо ответил Свен. Похоже, надоела я ему с темой родов. — Ну не вечно ж тебе на конском крупе трястись? Несолидно. Опять-таки без меня только пешком — чего ж хорошего? Будто простолюдинка. Любой толкнёт. А так спокойно. Ребёнку опять-таки лучше. Знаешь, как в толпе локтем могут двинуть? Ты слабенькая, от выкидыша помереть можешь. И куда ж мне потом? — с затаённой тоской добавил он.

И куда ж мне потом?.. Хотела Ира романтики, жаловалась на отсутствие принцев — получи и распишись.

Дальше заговорили о делах приземлённых: заказах, покупке второй лошади, организации лавки. Свен одобрил идею своего магазинчика, как и то, что место нужно выбрать бойкое. Со скепсисом встретил только идею о девушках-продавщицах, но я быстро втолковала: женщина у мужчины бельё не купит. Да и сильный пол больше потратит в лавке с улыбчивой девчушкой. Закон психологии сработает: придёт пофлиртовать и прихватить что-нибудь.

Мешочки же лучше продавать через травников — местный аналог аптекарей. Они всё равно ставили бы палки в колёса. Да и с церковью проблем не возникнет. Она ведь размножаться велела, а тут такое вмешательство в божественное. А тут с меня взятки гладки, я ничего не продаю, а чего там богохульники всякие делают без моего ведома, без понятия. Я только игрушку сделала, а они её людям продавать начали. То есть сыграю в дурочку. Да и не верю, будто травники церковь не прикармливают, иначе бы сожгли давно. Они парни ушлые, выпутаются.