Распутин и евреи
Шрифт:
Наша беседа продолжалась еще долго. Мои старания заставить Распутина отказаться от своей роли при царском дворе остались безрезультатными.
Преувеличенная самоуверенность Распутина
Нам не пришлось долго ждать новых известий о предполагаемом заговоре. При моем следующем посещении Распутина я там встретил троих офицеров: обоих братьев князей Эристовых и жениха дочери Распутина, Марьи, Симеона Пхакадзе.
Братья Эристовы и Пхакадзе пришли к Распутину, чтобы пригласить его на попойку, которая должна была состояться в доме графа Толстого на Троицкой улице. Там он был встречен большим обществом, и было много выпито. Многие гости были совсем пьяными.
Вдруг Распутин заметил, что Пхакадзе вытащил свой револьвер и направил его на него. Пхакадзе предполагал, что Распутин ничего не замечает. Тогда Распутин повернулся к нему, пристально на него посмотрел и сказал:
– Ты хочешь меня убить, но твоя рука не повинуется.
Пхакадзе был ошеломлен и выстрелил себе в грудь. Среди гостей возникла паника. Одни окружили Пхакадзе и старались ему помочь, другие хотели успокоить Распутина, но он, никого не слушая, повернулся, вышел, взяв свою шубу, и направился домой.
После прихода домой он немедленно вызвал меня к себе и рассказал о случившемся. При этом он не был не только подавлен, но находился даже в хорошем расположении духа. Он даже подпрыгивал, как он это делал, когда был в радостном настроении, и сказал мне:
– Ну, теперь опасность миновала. Покушение уже произведено. Пхакадзе, конечно, больше не жених моей дочери. Он поедет теперь домой.
Он был вполне уверен, что ему не грозит больше никакая опасность.
Я же был уверен, что заговорщики не успокоятся неудавшимся покушением. Опасность казалась мне еще больше. Я предполагал, что Пхакадзе, находившийся в отпуску в Петербурге, и отпуск получил только для производства покушения на Распутина.
Вернувшись домой, я узнал, что Распутин приглашен на чай к одному из великих князей. Это сообщение обеспокоило меня, и я счел нужным Распутина предупредить. Для меня было ясно, что необходима крайняя осторожность. Если на этом чае участвовали великие князья Дмитрий Павлович или Феликс Юсупов, то для меня было ясно, что на Распутина опять что-то готовилось. Я опять поехал к нему, чтобы его лично предупредить.
– Будь осторожен, - воскликнул я, - чтобы они с тобой там не покончили.
– Что за глупости!
– ответил он.
– Я уже справился с одним убийцею и с такими мальчишками, как князь, я также справлюсь. Я поеду к ним, чтобы этим доказать перед царем мое превосходство над ними всеми!
– Но мы не можем допустить, чтоб ты пошел, - возразил я, - они тебя там убьют.
–
– Я только жду «маленького», который должен заехать за мной, и мы поедем вместе.
– Кто же этот «маленький»?
– спросил я с любопытством.
Я уже раньше слышал это прозвище, но Распутин не хотел его мне выдавать. Но он был возбужден и бегал по комнате.
– Григорий, ты должен быть готовым, - сказал я, - что тебя сегодня или завтра убьют. Лучше послушай моего совета и исчезни. Иначе для тебя нет спасения.
В этот момент раздался телефонный звонок, и Распутин пошел к телефону. Незнакомый женский голос спрашивал:
– Не можете ли вы мне сказать, когда состоится отпевание Григория Распутина?
– Тебя похоронят первой, - ответил злобно Распутин и повесил трубку.
– Видишь, уже тебя хоронят, - сказал я.
– Слушайся меня. Брось свои фантазии. Ты мог бы их провести двести лет тому назад, но не теперь. Я не хочу больше с тобой спорить, а все скажу царю, царице и Вырубовой. Может быть, им удастся тебя научить.
– Слушай, - сказал Распутин, - я сегодня выпью двадцать бутылок мадеры, потом пойду в баню и затем лягу спать. Когда я засну, ко мне снизойдет божественное указание. Бог научит меня, что делать, и тогда уже никто мне не опасен. Ты же убирайся к черту!
Распутин велел принести ящик вина и начал пить. Каждые десять минут он выпивал по одной бутылке. Изрядно выпив, он отправился в баню, чтобы после возвращения, не промолвив ни слова, лечь спать. На другое утро я нашел его в том странном состоянии, которое на него находило в критические моменты его жизни. Перед ним находился большой кухонный таз с мадерой, который он выпивал в один прием. Я его спросил, чувствует ли он прибавление своей «силы».
– Моя сила победит, - ответил он, - а не твоя.
В этот момент вошла очень возбужденная Вырубова.
– Были ли здесь сестры из Красного Креста?
– спросила она.
Видимо смутившийся Распутин прошептал мне:
– Говори, что сестры здесь были.
Оказалось, что царица и одна из ее дочерей в форме сестер Красного Креста навестили Распутина.
Они приходили просить Распутина без моего ведома не принимать никаких приглашений. Это было результатом моих предостережений.
После этого приезжали также епископ Исидор, придворная дама Никитина и другие лица, и все они умоляли Распутина не выезжать.
Я посвятил также министра внутренних дел Протопопова в мои заботы. Он находил эти тревоги беспочвенными, так как он не видел никакой опасности, советовал мне ехать домой и присовокупил:
– Я сам примусь за это дело. Царица приказала мне позаботиться о том, чтобы Распутин сегодня не уходил из дому. Все меры предприняты, и Распутин сам своим честным словом обещал мне сегодня не оставлять квартиру. Нет ни малейшего повода к беспокойству.
Протопопов говорил очень уверенно, и это меня несколько успокоило.